Врач пожал плечами:
– Как посмотреть…
– Одно из двух: или вас осудили неправильно, или Ян поступил несправедливо, оставив вас в живых… Во всяком случае…
– Ирена. Я сказал – к Яну. Со всеми подобными проблемами – к профессионалу, а я, как вы знаете, авторитет совсем в другой области… Хотите кофе?
Она мотнула головой, собираясь отказаться – и вдруг застыла с открытым ртом.
С экрана смотрел мальчик. Беленький, тощий, лет девяти.
– Внимание… Полицией северо-восточного пригородного сектора обнаружен Илья Ворохт, десяти лет, пропавший пять дней назад при загадочных обстоятельствах… Мальчик физически здоров, но находится в состоянии сильнейшего стресса; из кругов, близких к следствию, стало известно, что ребенок, по всей видимости, избежал верной смерти, чудом выскользнув из рук убийцы-маньяка…
– Сколько можно, – сказала Ирена шепотом. – Мир маньяков и палачей… Зачем, ради какого эксперимента тебе понадобилось конструировать ЭТО?
Она не сразу поняла, что говорит вслух. И что Ник смотрит на нее – пристально, тяжело.
– Не один только Трош умеет молиться Создателю, – сказала она, преодолевая замешательство.
Но оказалось, что спасительная выдумка не достигла ушей Ника. Он уже поднялся и вышел – последняя Иренина фраза прозвучала в пустоту.
* * *
Семироль вернулся спустя три дня. Ирене, наблюдавшей из окна, показалось, что он устал и огорчен; впрочем, она не настолько хорошо знала его, чтобы утверждать это наверняка. Внешне, во всяком случае, Семироль оставался вполне корректным.
– Какие новости, Ян?
– Разные… Как обычно. Один процесс выиграли, второй грозит затянуться…
Вампир-адвокат держался как ни в чем не бывало – как будто и не стояло между ними воспоминание о позорной и болезненной «первой попытке». Ирене же постоянно приходилось делать над собой усилие.
– Ян… У меня к вам разговор.
Ей непросто дались эти слова, но и отступать она не желала.
Некоторое время Семироль смотрел на нее испытующе. Потом улыбнулся:
– Неприятный?
– Да.
– Идемте…
По дороге в кабинет им встретился Ник. Поздоровался, озабоченно проводил взглядом – но спросить ни о чем не решился.
За окнами сгущался вечер. Семироль включил настольную лампу, привычно обернул ее лучом от себя; на большую карту легло круглое световое пятно. Ирена мельком подумала, что жители бумажного географического мира сейчас принимают солнечные ванны и благодарят своего Создателя за хорошую погоду…
– Прежде всего, Ирена, никаких комплексов. Никаких извинений… Я надеюсь, что между нами очень скоро возникнет необходимое взаимопонимание. Но, мне кажется, вы все-таки хотели говорить не об этом?
Ирена не стала садиться. Подошла к столу, взяла настольную лампу за теплый пластиковый абажур, поводила туда-сюда, создавая для жителей бумажного географического мира иллюзию закатов-восходов…
Потом резко обернула лампу лучом вниз. Так провинившихся щенков тычут в содеянную ими же непотребность: эт-то, мол что такое?..
– Вы совершили преступление, Ян. Вы, адвокат… Вы допустили, чтобы осудили невиновного человека, но это полбеды; вы допустили, чтобы виновный остался на свободе. Вы принесли свою профессиональную… честь… обязательства… да просто порядочность… в жертву корысти. Ради того, чтобы завладеть… моим детородным органом, вы пошли против правды… А ведь она… эта женщина… обязательно продолжит убивать! И кровь ее новых жертв будет в том числе и на вас!
Ирена осеклась. В последних ее словах обнаружилась вдруг двусмысленность – и неуместная театральная патетика.
– Вы же адвокат, Ян, – повторила она, как заклинание. – Все равно что врач… В первую очередь адвокат, а потом уже – упырь…
Семироль усмехнулся:
– Ирена, если бы я не знал вас как преподавателя литературы – счел бы, ей-богу, что вы читали на юрфаке лекции по профессиональной этике…
– Ян. Если обнаружится, что женщина, за преступления которой меня осудили… если обнаружится, что эта женщина все еще на свободе и продолжает убивать – суд признает свою ошибку?
Семироль усмехнулся:
– Эге, Ирена… А я думал, что вас действительно волнует возможность новых жертв…
Она сжала зубы. Укол был болезненный и точный.
– Я спрашиваю, СУД признает? Это возможно?
– Нет. Суд просто вынесет еще один приговор… Если, конечно, эту суку, простите, Ирена, если ее удастся поймать…
Она только сейчас обнаружила, что по-прежнему держит руку на абажуре лампы, и пластик нагрелся настолько, что жжет пальцы.
– Ян… Я не понимаю. Ну должна же быть элементарная логика… Хоть и в вашем вывихнутом мире, неужели маньяки здесь родятся чаще, чем суд признает свои явные ошибки?!
Семироль все еще улыбался, но улыбка едва заметно изменилась, и спустя минуту напряженного молчания Ирена поняла, что проговорилась. И должна выкручиваться немедленно, просто обязана найти отговорку – вопреки обычной медлительности…
– В НАШЕМ мире, Ирена?
Она сделала над собой героическое усилие:
– В вашем… мире… прокуроров и судей… адвокатов… правосудия, которое на поверку не так уж право… во всем этом ВЫВИХНУТОМ МИРЕ…
По крайней мере, на словах вышло достаточно естественно; Ирена перевела дух.
Семироль саркастически хмыкнул. Выждал паузу, позволяя оценить многозначительность ситуации. Прошелся по комнате, выудил из стопки видеокассет одну, в темной слепой обложке.
– Собственно, я не собирался показывать вам… Но, если для вас это так важно…
Загорелся экран маленького телевизора. Цифры, значки – служебная информация…
– Прошу прощения, Ирена, но я пущу материал не с начала… Сейчас перемотаю… Да. Примерно отсюда.
Общий план – люди, один за другим входящие в дверь деревенского дома…
Много мужчин. Одна женщина в длинном пальто. Камера дернулась; чьи-то ноги, неровный свет, комната…
Крупным планом – лицо женщины.
Лет сорок на вид. Блеклые прозрачные глаза, не приукрашенные никаким макияжем, сухая кожа с сеточке морщинок, мятое пальто-балахон, украшенное черным облезлым хвостом неведомой зверюшки…
Ирена сжала губы. Белый свет бил незнакомой женщине в лицо – в таком освещении было что-то неестественное, грубое, принуждающее…
– Кто это, Ян?
Семироль кивнул на экран – смотрите, мол, узнаете…
Та, что на экране, нервно хихикнула.
– Продолжаем, – сказал мужской голос. – Снимите с нее пальто…