Не может быть. Мне это снится. Я сейчас проснусь.
Он приподнял голову и увидел свой живот в слабом свете одинокой лампочки. Живот был облеплен липкой тканью, и эта ткань медленно отслаивалась.
– Живее! Он очухался!
– Тихо. Уже.
Липкая ткань залоснилась, сворачиваясь, отлепляясь от кожи. Арсен увидел свой белый живот, и на нем крупный черный узор, очень знакомый: орхидеи.
Орхидеи. Аня. Это переводная картинка, фальшивая татуировка, из тех, что продают летом на курортах. Только очень большая.
– Все, – обессиленно повторил второй голос, женский. – Теперь блокированы твои утилиты… И цифрануться ты не смог бы, даже если бы нашел сигнал.
Он уронил голову. Затылок мягко стукнул о столешницу. Над ним склонилась Аня – бледная, со впалыми глазами. Или это ее двойник?
– Драться не будешь? – спросила шепотом.
– Ты… ты дура? Что ты делаешь?!
– Будешь драться?
– Нет.
– Толик, развяжи его.
– Пусть так побудет.
– Развяжи, я сказала… Значит, так, Арсен. Мы в подвале, мобилки здесь не берут. Крыша экранирована. Ни одного компа поблизости, ни одной мобилки, даже часов электронных. Будем считать, что оно нас не видит. Потому что если оно нас найдет и здесь… Тогда я вообще сдаюсь.
Чьи-то руки рванули веревки на его руках. Толик глухо заматерился. Арсен наконец-то узнал его голос.
– Давно я мечтал набить тебе морду, сопляк, – пробормотал Толик. – Или даже лучше – выпороть ремнем…
– Но сдаваться рано, – как сомнамбула, продолжала Аня, разговаривая сама с собой и не придавая значения таким мелочам, как люди вокруг. – Иван сказал, что без сигнала нас не найти…
Арсен сел на столе. Было холодно, орхидеи на его животе блестели, будто натертые маслом.
– Что это?
– Программа, – Аня мигнула, будто просыпаясь. – Блокатор.
Арсен зажмурился. Его рабочий стол был на месте, но все иконки потускнели. «Пиноккио» – нет доступа. «Власть слова» – нет доступа. «Ключ» – нет доступа. Большая Красная Кнопка едва различима.
Арсен рванулся. Толик удержал его за запястья.
– Послушай, – сказала Аня другим, очень трезвым, очень убедительным голосом, в котором прорезались вдруг учительские, воспитательские интонации. – На самом деле тебе нечего бояться. Мы все понимаем, что ты ни в чем не виноват, что ты подросток, недееспособный, и так далее. Сейчас придет один человек… Ты ему честно все расскажешь.
– Что я ему расскажу?
– Какие у тебя есть функции в распоряжении. Как ты их используешь в Сети. Какие задания выполнял для Максима. Короче, все, что он спросит, – все расскажешь.
– А если не расскажу? – спросил Арсен, чувствуя, как дыбом поднимаются волосы на затылке.
Аня быстро глянула на Толика.
– Тогда, – сказала прежде всего ему, а не Арсену, – будет хуже нам всем… Прежде всего тебе. Потому что Иван серьезный человек и тоже… кое-что смыслит в технологиях.
– Какой еще Иван?
– Ты его не знаешь. Но скоро познакомишься.
Толик молча снял веревки со щиколоток Арсена. Тот сел на столе. Свет исходил от мощного фонарика, лежащего в углу на каком-то ящике, и маленького круглого зеркала, в которое фонарь смотрелся, как в монитор. Кроме того, в темноте горели три тусклых свечи.
Арсен обхватил себя руками за плечи. Было страшно холодно. Кожа на животе стягивалась, высыхая.
– Где моя одежда?
– На, – Толик бросил ему вещи, завернутые в куртку. Арсен разложил их здесь же, на столе. Глаза привыкли к сумраку. Подвал был небольшой: чей-то пустой погреб? Загородный дом?
– А Максим, – сказал Арсен наудачу, – знает этого Ивана?
Простой вопрос подействовал неожиданно.
– Идиот! – Анин голос вдруг сорвался на визг. – Максим… Максим – терминал! И таких терминалов тысячи по всему миру… Мы понятия не имеем, что оно такое – оно… А ты ему служил! Ты на него работал!
Она швырнула о стену то, что было у нее в руке. Арсен увидел, что это мышь, обыкновенная мышь с отрезанным штекером.
– Ты тоже, – он так удивился, что даже страх немного отступил. – Ты тоже на него работала, ты…
– Идиот, – сказала Аня на этот раз тихо и безнадежно. – Мы с Толиком… То есть сперва я, а потом Толик… мы внедрились. Чтобы взорвать его изнутри.
– Ого, – сказал Арсен.
В груде своей одежды он отыскал носки. Внимательно рассмотрел один, заметил намечающуюся прореху напротив большого пальца. Сегодня утром он снял их с батареи, чистые, свежие… Это мама вывесила вчера, после стирки…
Мама. Дом. Он попытался вспомнить запах на кухне. И не смог: виделась только картинка на экране монитора.
– Так же лучше для тебя, – проникновенно сказала Аня. – Понять, что ты был не прав, когда работал на это… на него. Никто тебя не станет наказывать. Все поймут.
– А кто меня посмеет наказывать? – он сжал зубы. – Я не знаю твоего Ивана, но Максим – тот еще перец, и не только в Сети. Ты знаешь, например, что такое «вероятностный червь»?
– Я знаю, – глухо сказала Аня. – Я с самого начала знала, с чем мы имеем дело. А ты – ты знал, что оно манипулирует всем миром?
– Ну…
– Ты знал, что оно делает игры из людей? И не только… оно делает блоги из людей, оно делает из нас программы, оно нас запускает, и мы радостно ему служим… Ты все это знал?!
– Знал, – признался Арсен. – Ну и что?
Толик и Аня переглянулись.
– Цифровой, – глухо сказал Толик. – Полный отморозок.
– У него есть моя резервная копия, – сказал Арсен, приободряясь с каждым словом. – И что мне грозит? Что вы можете мне сделать? – Он торопливо натягивал носки на холодные, как ледышки, ступни. – Макс перезапишет резервный файл. И все.
«Это же бессмертие», – подумалось отстраненно, без всякой радости.
– Мы можем тебя… э-э… – угрожающе начал Толик. И сам же себя оборвал: – Мы попали, Анька, это все, пипец, я тебе говорил… Доигрались…
– Погоди, – Аня села на какой-то ящик и снова поднялась. – Погоди… Арсен, давай поговорим. Мы давно знакомы, и… мы никогда раньше не говорили, – она улыбнулась с ноткой подобострастия.
Арсен натянул майку и рубашку. Надел джинсы, нырнул в свитер, как в трубу. Сразу же надел ветровку и накинул капюшон.
– А кепка моя где?
– Там осталась валяться, – глухо призналась Аня. – На просеке… блин. Иван будет ругаться.
– Да кто такой этот ваш Иван?!
– Системный администратор, – Аня посмотрела ему в глаза. – В широком смысле.