одноклассниками, а после уроков они побежали на поле играть в футбол.
И Сашка сказала:
— А мы с тобой пойдем в супермаркет и купим чего-нибудь вкусного. Я
проголодалась. Сидишь тут с тобой, преисполняешься мировой скорбью. Что
случилось-то?
— Просто грустно, — сказала я. — Мне же может побыть грустно?
— Может, — согласилась Сашка и неуверенно добавила: — Даже мне, наверное,
может побыть грустно…
Сашка вздохнула. Она не любила грустить. В супермаркет так в супермаркет,
подумала я. В любом случае, везде одинаково. Ничего не меняется, будь ты хоть в
Африке или на Луне.
Там-то, в магазине, я и увидела _его_. Он стоял у полки с фарфоровыми
чашками, будто настоящее фарфоровое божество. Он повернулся в мою сторону, и мне
показалось, что все это происходило медленно, будто на экране. Серое пальто,
белый шарф. Темные, слегка вьющиеся волосы, лицо… Такое лицо даже придумать
было невозможно. Он был идеален. Я замерла. С мониторов, развешанных по
магазину, лилась музыка про звездный свет. «Люди, которым важно, жив ли ты…»
Во мне будто что-то щелкнуло. Это знак.
Так вот как это происходит, подумала я.
Одна секунда — и ты уже не можешь жить, как раньше.
Мой фарфоровый бог взял в руки чашку с нарисованным вопросительным знаком и
пошел дальше. Он прошагал мимо нас, чуть задев меня рукавом. Казалось, мы не
существовали для него. Я уловила едва заметный пряный аромат.
— По-моему, взрословат, — пожала плечами Сашка. — И наверняка у него
вычурное имя. Никита там или Амвросий.
Я опомнилась, а Сашка уже тащила меня за руку:
— Быстрее, быстрее!
Мы превратились в настоящих сыщиков. Прятались за полками, делали короткие
перебежки. Мы выслеживали мою мечту. На нас косились работники магазина. Это
ничего — главное, чтобы он не заметил.
А незнакомец в сером пальто прошествовал к фруктам (мы перебежали и присели
за картофелем), взял ананас и отправился к кассам. Надо было видеть, как он шел.
Широкие, уверенные шаги. Казалось, в спину ему дует ветер. А сам он на
побережье, и вокруг шторм. Меня он не может увидеть, ведь мы из разных
пространств, и я могу пройти сквозь него, будто сквозь туман…
— Отомри, — сказала Сашка. — Топай давай. Вперед.
И подтолкнула меня. Я, наверное, очень неуклюже вышла из-за стендов с
бытовой химией. Сашка меня толкнула прямо в направлении кассы, и я чуть не
врезалась ему в спину, но вовремя затормозила. Тихонько стояла в очереди сразу
следом за ним, пялясь в потолок и пытаясь вместе с тем рассмотреть этого
удивительного человека. Пожалуй, Сашка была не права насчет возраста. Да, он
чуть постарше нас — но ему уж точно не больше шестнадцати-семнадцати. Он был
выше меня на полторы головы, но ничуть не сутулился. Мне нравится, когда высокие
не сутулятся. В них нет трусости. Они настоящие.
Подходила его очередь. Ананас и кружка рывками приближались к кассиру. Я
подумала, что сейчас он расплатится, и я пойду назад, к Сашке. Хотя сейчас мне
очень хотелось заговорить с ним, спросить что-то, но я не могла придумать ничего
толкового. Он уйдет, и мы никогда больше не встретимся. Слишком большой город.
Все станет, как прежде.
И, наверное, бывают в жизни моменты, когда как будто что-то переключается,
как стрелки на железнодорожных путях. Я должна была, обязана была пройти мимо,
но зазевавшийся стрелочник ошибся, и наши поезда — его и мой — вот-вот
столкнутся.
Он повернулся и увидел меня. Я уверена — не заметил, а именно увидел. Что я
есть в этом мире. Меня будто обожгло. Так не бывает, подумала я. Не бывает,
чтобы на самом деле.
А он сделал приглашающий жест. Уступил мне место в очереди. Впереди нас
стояло еще несколько человек.
Вот блин! Я ведь ничего не взяла в магазине, а ведь могла бы захватить хотя
бы буханку хлеба! Пришлось схватить что-то первое попавшееся с полки у кассы и
положить на ленту. Я благодарно кивнула и прошла вперед. Ноги у меня
подкашивались. Я подумала еще — он всем так уступает место в очереди, или решил,
что я особенная? Вдруг я понравилась ему?
Мое сердце не знало, куда деваться, а мысли носились с такой скоростью, что
я могла ухватить только малую часть из них. И произошло второе чудо. Он положил
левую руку мне на плечо, чуть приблизил меня к себе, склонился губами к уху и
проникновенно шепнул:
— Себе?
Мысли заметались еще сильнее в поисках нужного ответа, а потом я сообразила,
что не понимаю, о чем он. Я повернулась, посмотрела на него и спросила:
— Простите, что?
— Я спрашиваю, — негромко сказал он и приподнял чашку с вопросительным
знаком. — Себе покупаешь? Прости, если это бестактный вопрос.
Я посмотрела на ленту. И тут хорошо бы мне исчезнуть и появиться где-нибудь
в другом месте. Но я стояла в очереди и сгорала от стыда. На ленте лежал тест на
беременность. Я схватила его с полки, не замечая, что беру. Мне было не до
этого. Боже мой, что я наделала? Что он обо мне подумал? Как теперь ему можно
доказать, что это случайность, что у меня никого нет, что я целовалась-то всего
несколько раз? Впрочем, последнее ему знать необязательно. Да что теперь… У
меня горели щеки, и я только и смогла сказать:
— Маме… Мама просила купить.
Где-то вдалеке я услышала Сашкин смех. Ее бы на мое место! От стыда и вранья
меня просто разрывало на части. Надо было сказать, что покупаю тест для подруги
и показать на Сашку, как она выглядывает из-за полок и хлопает глазами.
Подошла моя очередь. Кассир пробила тест и сказала:
— Тридцать один рубль.
Я полезла в карман за деньгами, но только сейчас вспомнила, что у нас