стояла на высоком камне, а он просто так). Он мог бы поцеловать меня, но лишь
легонько подул на мои волосы и обнял.
Больше ничего и не нужно было.
Он уходил вглубь улиц, а я шла дальше по набережной и вдыхала необычайно
счастливый воздух. Было тихо и спокойно, во всем мире больше не было людей, и
потому я вздрогнула, когда услышала шумное:
— Это не круто!
Уж не знаю, где на набережной пряталась Сашка, но до этого она умудрилась
оставаться незамеченной. Да что там — похоже, она шагала за нами от самого
магазина.
— Тин! Это не круто! — кричала Сашка, вцепившись мне в куртку. — Без
мобильника — это совсем не круто! Бросай его, пока он не выбросил компьютер из
твоего дома! Без телефона — это позапрошлый век!
Я только мечтательно посмотрела на небо.
— Ты что там, придумала себе романтический образ? Как его хоть зовут?
— Игнат, — сказала я, блаженно улыбаясь.
— Гнать таких Игнатов в шею! — продолжала возмущаться Сашка, и уже тише
добавила: — Вы целовались? Я пропустила.
Я ничего не говорила, только продолжала таинственно улыбаться. Слегка
поворачиваясь вправо-влево, я сказала:
— Они с Гоголем будут ждать меня в субботу в три.
— Ладно уж, — примирительно сказала Сашка и зашуршала пакетом.
Я только сейчас обратила внимание на пакет в ее руках. Это был тот самый, с
покупками, который Игнат где-то незаметно обронил. Сашка объяснила:
— Он оставил его на скамейке, когда вы шли мимо остановки. Я подобрала и
очень старалась не шуршать.
Вид у Сашки был напряженный. Да уж, нелегко ей пришлось, бедняге! Она
выудила кружку с вопросительным знаком и протянула мне:
— Держи крепко, храни как память.
Все-таки Сашка замечательная! Надо же, теперь у меня есть кружка, которую
выбрал и купил _он_, с вечным и неизвестным вопросом, на который никогда не
найти ответа.
— Только пожалуйста, — взмолилась Сашка. — Пожалуйста-пожалуйста, Тин… Не
тормози! Я не вынесу, если любовь сделает из тебя бездумного робота.
Удивительно, вроде бы Сашка все время хотела меня пристроить, а как только
пристроила, стала чем-то недовольна! Но я все же пришла в себя и сказала:
— Спасибо, Сашка. Ты молодец. Ты мне чашку добыла. Только в следующий раз не
следи за нами, пожалуйста. А то у меня появится мания преследования.
— Да ладно, — примирительно сказала Сашка. — А ты можешь за мной следить,
если хочешь. Нам с Юркой от тебя скрывать нечего.
Сашка затопталась на месте, и я поняла, что она чего-то не договаривает.
Хочет сказать и не решается. Уж не знаю, почему. Я испугалась — вдруг она узнала
об Игнате что-то такое, о чем мне знать не следовало… Ведь уследила она, куда
он дел пакет.
— Что там у тебя? — забеспокоилась я. — Говори.
— Да ничего такого, — замялась Сашка. — Ты же не обидишься, что я ананас
слопала? Очень уж есть хотелось.
Я представила Сашку, которая идет за нами с пакетом, старается не шуршать и
на ходу терзает ананас (а ведь это не такое простое дело!), и рассмеялась. А
потом посмотрела на нее — удивительно, как она не перемазалась?
— Влажные салфетки, — деловито сказала она.
Мы возвращались домой. Сашка ловила ветер в пустой пакет, высоко поднимая
его над головой. Я согревала руками вопросительную кружку. И мне даже приятно
было слышать, как бурчит Сашка — о том, что я не узнала, где Игнат учится, есть
ли у него братья-сестры, кем работают его родители…
Дома была только мама. Я повесила курточку на вешалку и тихонько пробралась
в свою комнату, чтобы остаться наедине со своими мыслями, которых у меня
оказалось множество. Это же надо — вчера мне казалось, что любви не бывает, что
все мальчишки — примерно как те, которых подсовывала мне Сашка. Слишком
несерьезные и не в меру глупые. Идеалов не существует, думала вчера я — придется
мириться с чем-то более-менее подходящим. А сегодня…
Мои мысли тут же сменились мечтами. Почему-то мне мечталось о лете, а Игнат
в моих картинках бежал по теплому морю, брызгая на меня водой и смеясь. На мне
был купальник, на нем — плавки. Каким-то образом в мои мечты прокралась Сашка,
стоящая на берегу и грызущая ананас.
Я взяла в руку Игнатову кружку и счастливо вздохнула. И услышала гневное
мамино:
— Как это понимать? Алевтина!!!
Ого. Если мама принялась называть меня Алевтиной, то жди неприятностей. Что
же я такого натворила, что и сама не заметила? Или Сашка успела проболтаться про
Игната, а мама категорически против? Да нет, вроде она не такая зануда. И
сердится она только по самым важным поводам…
— Алевтина!!! — взревела мама. — Мигом сюда!
Я несмело вышла в коридор и замерла. Мама показывала на мою куртку, из
кармана которой предательски торчал тест на беременность.
— Мне пора готовиться в бабушки? — подозрительно спросила она. — Шить
распашонки, вязать пинетки? Алевтина, тебе всего четырнадцать! Тебе еще учиться!
Не слишком ли много свободы мы тебе давали?
— Мама! Ты все не так поняла! — попыталась оправдаться я. Но как
оправдаться? Безнадега.
Мама беспомощно отмахнулась:
— Все я так поняла. Скажи хоть, как его зовут?
Все это время, пока я шла домой, пока сидела в своей комнате, пока выходила
к маме в коридор, в моей голове крутилось только лишь его имя. Игнат, Игнат –
носилось в моей голове. Поэтому прежде, чем я успела сообразить, что говорю, мой
голос произнес:
— Игнат.
— Ясно, — сказала мама, села на тумбочку и попыталась успокоиться. Надо было
все рассказывать. Я обняла ее и шепнула:
— Ты можешь не верить, мама, но тест я купила случайно. В магазине мы с