— А кто тебе сказал, что из прошлого? — не сдавался Серёга. — Завтра Урманский обещал прислать на почту отсканированный текст. О чём там шла речь? Что некто вёз блоки по реке и не довёз. Всё! Больше ничего! Так что не надо выдумывать того, чего нет.
— По какой реке? — сыронизировал Михаил, чтобы задеть самолюбие друга. — Это по Граматухе-то везли гранитные блоки?
— Ну, да.
— Серый, если бы кто иной, а не ты, сказал мне такое… Но ты, который облазил всю область вдоль и поперёк, веришь в то, что некто решил провести гружённый гранитом корабль по самой норовистой реке в этих краях?.. Не ожидал.
— А что тут такого? Ты же слышал: вырубили гранит из скалы. После, судя по всему, решили спустить по Граматухе к Зее. А потом судно случайно ударилось о пороги, о которых хозяин корабля ничего не знал, груз остался на берегу…
— А блоки на Норе?
— Это ещё не доказано.
— Хорошо. Вернёмся на Граматуху. Лодка затонула. Вопрос: почему хозяин не вернулся за блоками?
— А я почём знаю? Революция помешала, — отмахнулся Санатов.
— Да, да. Время собирать камни, время разбрасывать… Прям для данного случая поговорка.
— Ну ладно, — согласился Санатов. — Предположим, но только предположим, ты прав. Всё равно не пойму: на кой тебе нужен инженер? Что он тебе скажет?
Мишка огляделся, заметил деревянный ящик с инструментом, присел на него.
— Понимаешь, Серый, не верю я в то, что, как выразился Колодников, эти блоки сделаны руками этих… как их…
— Хреново ты слушал профессора, Мишаня. — Санатов зевнул. — В том то и дело, что в статье Колодникова речь не шла о том, будто неандертальцы сделали те блоки. О них, то есть о наших пращурах, академик упоминает только в одной фразе: о нуклеусе леваллуазского типа, то есть о выемке в скальной породе. Что вполне было под силу диким варварам. Вот так-то!
Санатов оторопело уставился на друга.
— Ты как это запомнил?
— Случайно. К тому же я только что покопался в интернете. Во всех источниках сообщают: Колодников занимался изучением эпохи неолита. И все археологические экспедиции оформлял именно для изучения данной эпохи.
— Это к чему?
— А к тому, что на следы мохэ академик наткнулся совершенно случайно.
— Делать скоропалительные выводы рано. И потом. Ну, жили себе, эти древние… Из каменюк домишки строили. Что с того? Историки доказали, что так оно было, мы им верим. Баста!
Мишка с сожалением констатировал факт пустоты сигаретной пачки.
— Хорошо. Мысли вслух. Почему в древности люди знали, как из гранита сделать блок, а их потомки про это забыли?
— То есть?
— А то и есть. На Граматухе Колодников нашёл не только блоки, но и городище. И оно, то есть городище, выложено из необработанного камня, то есть не из гранитных блоков. Получается, обрабатывать блоки умели, а в строительную конструкцию их не вносили. Это же идиотизм! Из блоков-то кладку делать значительно проще, нежели из необработанного камня. И блоки вот они, под ногами. Ан нет, умишком-то наши предки так до них и не дошли.
— Но это только одна из версий, будто те блоки делали мохэ. А может, их делали после них? Мы же не знаем!
— Именно потому мне и нужен инженер.
— Слушай, а зачем было вообще строить дома, когда проще и надёжнее жить в землянках? — веско заметил Санатов.
— Тем более. Но вернёмся к моему вопросу. Блоки и городища. Где преемственность поколений? Передача опыта?
— А может, блоки к нам никакого отношения и не имеют.
— А если имеют и Урманский прав? — дохнул парком Михаил. — Вызвони инженера!
— Вот пристал…
— Ну, пусть разъяснит, каким образом из булыжника можно сделать гранитный блок вручную? И за сколько по времени?
— А чё там делать? Взял каменюку, да… — Санатов представил, как бы древний человек обрабатывал дерево, материал, с которым работал. Причём материал более мягкий и податливый, нежели камень. И замолчал.
— Вот то-то и оно. — Дмитриев плотнее запахнул ворот куртки на груди. — На словах просто: достали камень, вооружились скребками — и пошла писать губерния. А ты возьми сам скребок да поводи им по граниту. Интересно, через сколько часов, если не месяцев, а скорее лет, ты отполируешь одну сторону? А создать блок? И не один? А кучу? Да там всё племя бы горбатилось не покладая рук. А охота? А рыбная ловля? А выращивание зерновых? Овощей?.. Нет, брат, не так всё просто. Особенно в свете того, что отцу не дали познакомиться с этими изделиями. Так что, звонишь инженеру?
Серёга сплюнул в темноту и потянулся за мобильником.
— Ты что, сбрендил? — Мишка схватил друга за локоть. — Завтра и от соседей. И вызывай не сюда, а к СЧХ. Пусть тот отвезёт его на Граматуху. Там разберутся.
Серёга чертыхнулся:
— У тебя паранойя.
— Если бы. С утра мотнусь в местное отделение нашей фирмы. Нам нужны три новых мобилы и симки к ним. Штучки по две на каждого. Тогда хрен они нас прослушают.
* * *
— Ну, как, обустроились? — Щетинин слегка коснувшись щеки, поцеловал Светлану.
— Серёжа, ты можешь толком объяснить, что происходит? — Санатова схватила подполковника за руку и вытянула следователя в коридор. — Почему мы должны быть здесь? Почему запретили пользоваться мобильниками? Почему я не могу связаться с работой? Что вообще происходит?
— Ну, пока, собственно, ничего серьёзного. — СЧХ прикрыл дверь рукой, чтобы их разговор никто в комнате не услышал. — И надеюсь, всё обойдётся и в будущем. А ваш переезд — страховка. Дней на пять-десять. Поживите, отдохните. Ты же в «Васильке» ни разу не была? Вот случай и выпал. Трёхразовое питание, плазменный телек, процедуры, сауна, бассейн — рай!
— И охрана?
— И охрана! И никаких звонков! Если хочешь, чтобы всё было путём — полная тишина в эфире. На полторы недели. Всего-навсего!
— Сергею угрожает опасность? — Светлана заглянула в глаза СЧХ, и тот понял: врать не имеет смысла.
— Пока нет. А чтобы не было иначе — потому вас и вывез. Мишкину маму, к слову сказать, тоже. Им и мне нужны прикрытые тылы. Больше ничего добавить не могу. В охранении оставляю двух человек. Толковых. Весёлых. Так, чтоб не скучно…
Света ещё сильнее сжала руку Щетинина. Губы женщины дрожали:
— Серёж, скажи, неужели это стоит нашей жизни? Жизни внуков? Детей? Серёгиной жизни?
— Нет. Не стоит, — СЧХ поднял ладошку Светланы к губам. — И, поверь мне, если вам будет угрожать хоть малейшая опасность, мы остановимся и прекратим поиски. Но пока ничего не грозит, стоит рискнуть.
— Сорок лет прошло. Зачем ворошить прошлое? Не проще ли смотреть в будущее?