В следующий раз не зовите. Как он мог не обратить на это внимания? Он был ослеплен дружбой и восхищением. И дал себя провести, как мальчишку.
Там все в шоке, Саша, никто не понимает, кто подбросил прессе эти чертовы записи.
У него был выбор. Посетовать на жестокость судьбы и подвести черту. Или вычистить этот грязный колодец.
Гюстав оплатил счет. Саша вышел из кафе и пошел к стоянке машин. Прежде чем завести мотор, он некоторое время сидел за рулем неподвижно. Марс подробно описал ему перестройку во французской разведке. Он знал, что, взяв на себя дело, в котором замешан Грасьен, он попадает под контроль различных спецслужб и такие люди, как Гюстав, будут следить за каждым его шагом. Отсюда вывод, что его затея была придумана не вчера.
Марс тщательно ко всему подготовился. И началось все значительно раньше.
Выходя из машины, Лола поежилась. Она повернулась к Ингрид. Конечно, на той были шерстяные колготки вызывающего оттенка, но сверху одни лишь джинсовые шорты, при этом она полной грудью вдыхала ледяной воздух Пре-Сен-Жерве. Подруга-американка никогда не перестанет ее удивлять своим потрясающим обменом веществ.
Тексье ждал их в тихом кафе на улице Дантона. Лола заказала четыре бокала грога, в том числе один для Зигмунда, невзирая на осуждающий взгляд Ингрид. Далматинец не заставил себя упрашивать.
У Тексье был мрачный вид.
– Я не знал, что Аделина развелась. А мы ведь хорошо относились друг к другу. Почему она мне ничего не сказала?
Он достал из сумки “Паризьен” и “Либерасьон”. На первых полосах обеих газет была напечатана фотография Марса. Теперь вся Франция знала о его существовании и о том, как он выглядит.
– Я хотел поговорить с вами о нем, Лола.
– Вы его знаете?
– Нет, но, кажется, однажды я видел Аделину и Туссена вместе с этим человеком.
– С комиссаром Марсом? Вы уверены?
– Возможно, это был кто-то очень на него похожий. О, наверное, я ошибся.
– Где это было?
– На улице Монторгей. Как-то в воскресенье, после полудня. Мы с Туссеном и Аделиной собирались в кино. Договорились встретиться возле рынка. Я видел, как они выходили из ресторана с этим мужчиной, или с кем-то на него похожим. Они меня тоже заметили. Он расцеловал их и очень быстро ушел. Я не стал спрашивать, кто это.
– Вы помните название ресторана?
– К сожалению, нет.
– Постарайтесь вспомнить.
– Нет, не получается, извините.
– Любая деталь может оказаться важной. Что вы почувствовали?
– Если хорошенько подумать… У Туссена был смущенный вид. Но такой вид у него бывал часто. Я вам говорил, он был таким же скрытным, как его мать. В тот момент я не придал этому значения. Собственно, я пришел на встречу раньше и не должен был увидеть их в компании этого человека. Не понимаю, почему Туссен меня с ним не познакомил.
– Вы имеете в виду, что он должен был поступить так из вежливости?
– Это был мужчина моего возраста… Сегодня в газете я прочел, что он несколько лет работал в Африке. То есть у нас есть кое-что общее. По логике, Туссен должен был бы пригласить меня пообедать с ними.
Он озадаченно покачал головой. Лола попыталась поднять ему настроение и пообещала держать его в курсе, как только они узнают что-нибудь новое.
Подруги вернулись в Париж, въехали в первый округ.
На улице Монторгей было множество ресторанов, и они решили разделиться. Первой повезло Ингрид. Она позвонила Лоле и велела идти в африканский ресторан “У Малайки”.
Хозяин, сорокалетний мужчина, приветливый и улыбчивый, сразу же опознал Арно Марса.
– У вас потрясающая память, – заявила Лола, чтобы его проверить. – Мне говорили, что он приходил сюда больше пяти лет назад.
– Вы ошибаетесь, мадам. Я помню этого господина, потому что он постоянный клиент. И потом, я видел его фотографию в газете. Он исчез вместе со всей семьей. Какая трагедия! Что могло с ними случиться?
– Я здесь как раз, чтобы это выяснить. Расскажите мне о нем.
– Приятный человек и тонкий знаток африканской кухни. Я сам из Габона. Так вот, он знал наши традиционные блюда так же хорошо, как я! И почти так же, как моя бабушка.
– Он приходил один?
– Нет, всегда с одной и той же девушкой.
– Как долго?
– Несколько лет подряд.
– А именно?
– Года четыре или пять. У них есть свой… то есть я хочу сказать, у них был свой столик.
Лола показала фото улыбающейся Аделины Эрно на рекламном проспекте “Виноградников Оберкампфа”. Официант подтвердил, что это та самая девушка.
– О чем они говорили?
– Скорее, говорил он. Эта фотография врет.
– В каком смысле?
– Девушка была грустной. Было хорошо видно, что он хочет ее развеселить. В конце концов ему удавалось вызвать улыбку своими историями.
– Какими историями?
– Всякими. Этот господин много рассказывал про Африку. И очень хорошо. Он жил там.
– А в какой стране?
– Не могу вам сказать. До меня долетали некоторые слова. Но я не собирался подслушивать.
– Он наверняка вам тоже рассказывал всякие забавные случаи?
– Нет, мы с ним обсуждали рецепты, специи, рыночные запахи. Прекрасная тема. Об остальном я его не спрашивал. Между этими двоими была какая-то особенная связь. Я не хотел портить им настроение, влезая не в свое дело.
– Трудно поверить, что за пять лет вы ни о чем его ни разу не спрашивали. Клиентов, обожающих Африку, не так уж много.
– Мадам, я вижу, вы редко меняете направление, когда стремитесь к цели. Наверное, в вашей профессии так принято. Но у нас в стране говорят: Gèbo sa ngè, wè yirèyè! “Чужой зверь. Берегись! Они хотят твоей смерти!”
– Не лезь в чужие дела, если не хочешь проблем. Верно?
– Из вас бы получился прекрасный этнолог, мадам…
– Почему вы решили, что задавать вопросы этому господину опасно, если, по вашим словам, он приятный человек?
– Однако профессия полицейского вам больше к лицу.
– Я уверена, вы можете вспомнить какую-нибудь интересную деталь.
– Человек подобен статуе с тысячью лиц. Говорить лучше добрым ушам, а слушать ответ только из добрых уст. Этот господин был приятным человеком, но его теплота больше напоминала раскаленный металл, чем грелку. У меня осторожная память. Она держит в себе лишь то, что безопасно. Как видите, мне больше нечего вам сказать.