Самое глупое было бы сейчас переубеждать японца, мол, да брось, подумаешь, какие-то мечи, ноги надо поскорее уносить, а мечи тебе новые выкуют, и будут они еще лучше прежних. Доводы гайдзина вряд ли возымеют действие. М-да, эти самурайские задвиги про мечи ломали планы Артема на ближайшее будущее. Смыться на пару с влиятельным чиновником, похоже, не удастся.
«Ну, и что? И куда самому?» Здравый смысл диктовал — немедленно беги прочь. Два коротких меча бери с собой, сигай через ограду, а дальше, как говорится, огородами и в лес. Останешься здесь — зарежут всенепременно. А так хоть какой-то шанс. Доковылять до яма-буси, отлежаться, подлечиться и там уж что-то думать заново.
Но здравому смыслу резонно возражал холодный рассудок, оглядывающий проблему с площадки стратегического расчета. Если они с Хидейоши выйдут победителями из этой кровавой заварухи и уйдут вместе, то Артем получает великолепный шанс. В противном случае он этого шанса лишается. А как любят повторять футбольно-хоккейные комментаторы, «тако-о-ого моме-ента больше не будет».
Конечно, из Артема помощник в фехтовальных делах аховый. Но зато он не скован предрассудками кодекса чести. Артем только что видел, как бились эти самурайские люди: ниже пояса ничего друг другу не рубили, отвлекающими маневрами и прочими хитрыми приемами не пользовались, работали только мечами, никому из них даже в голову не могло прийти, что можно сделать подсечку или влепить пяткой в колено. Артем же ничем не скован и не опутан. И в нужный момент подставит подножку, метнет кинжал, крикнет «Сзади!», чтоб враг оглянулся, и в этот момент огреет врага стулом… Ну, стульев тут нет. Короче, чем-нибудь да огреет. Тяжелым предметом.
Хотя и страшно, конечно, чего уж себе врать… Когда воочию и с близкого расстояния видишь, что творит с плотью остро отточенный самурайский меч, то лезть под него пропадает всякая охота.
Но, видимо, из врожденного упрямства Артем все же сделал еще одну попытку достучаться до японца.
— Сейчас можно прорваться к лошадям. Пока все ронины из дома не выскочили. А их там полно…
(Ездить верхом Артем умел. Правда, джигитовкой не владел, равно как не знал тонкостей ухода за лошадьми, а тонкостей этих насчитывалось превеликое множество. Но умел держаться в седле и не падать, умел седлать лошадь, умел правильно надеть сбрую, умел управлять лошадью. Нет, конечно, к занятым в цирковой программе лошадям никого из посторонних и близко не подпускали. Но лошади старели, их выводили из программы, некоторых из них оставляли при цирке, на них катали детей в соседних парках и, конечно же, на них катались цирковые дети.)
— Ты должен уйти, Ямамото. — Хидейоши все же чем-то не понравился поднятый с земли меч. Он вогнал забракованное оружие в песок и оставил себе опробованный в бою и еще не успевший затупиться длинный меч Ицумицу. — Ты не найдешь здесь ничего, кроме смерти. А это не твоя битва.
— А ты надеешься победить всех в одиночку?
— У меня нет другого выхода, Ямамото. — Хидейоши направился в сторону крыльца.
— За тобой стоит губернатор! — крикнул вдогон гимнаст. — Вернешься сюда с отрядом воинов. Вернешь себе мечи, отрубишь головы, спалишь к чертям эту деревню.
На это Хидейоши ничего не ответил. Шел, не оборачиваясь.
Артем описал круг перед сараем. Мерзко, раздражающе хлюпала в тапках вода. Гимнаст от всего сердца въехал ногой по двери сарая, чем, думается, еще больше напугал Ицумицу, отбив у того последнее желание выскакивать наружу.
— Что же делать, что же делать… — бормотал Артем себе под нос.
Человек, которому отрубили кисть, лежал, скрючившись, на мокрой земле и не двигался. Он перетянул шнуром руку, справился, но, видимо, все же потерял очень много крови. Может быть, еще выживет. «Вот так попасть гораздо хуже, пусть уж лучше сразу голову снесут», — подумал Артем.
Ничего еще не решив окончательно, Артем все же направился вслед за Хидейоши. Лошади… Артема все больше привлекала идея добраться до лошадей. Уж как-то совсем не тянет пешедралом шастать по лесам с раной на плече, когда можно запросто обойтись без этого сомнительного удовольствия.
Из-за угла дома выскочили двое, оказавшись буквально перед Хидейоши. Взвились, замелькали клинки, два раза коротко звякнуло железо. Упал один, упал другой. Первый лежал бездвижно, второй бился в агонии. А Хидейоши скрылся за углом. Артем, опасливо обежав агонизирующего, догнал чиновника у крыльца. На крыльце, как и во дворе, никого не было. Вообще-то странно это, неужели не слышали ничего?
Хидейоши внезапно остановился, резко развернулся и показал рукой на нижнюю ступеньку:
— Спрячься там. Пережди.
Дом стоял на опорных столбах с каменными основаниями, возвышаясь над землей где-то на полметра. И под ним, действительно, можно было спрятаться и незамеченным просидеть мышью до окончательного разъяснения вопроса, чья возьмет. Только уж больно позорное занятие… Да и не факт, что потом удастся улизнуть незаметно. До этого момента Артем все еще колебался. Последние слова чиновника поставили точку в колебаниях — так гвоздю не хватает последнего удара молотком по шляпке, чтобы встать на место. Окончательное решение пришло, и оно было таким: «Пускай этот супермен геройски помирает за мечи, его дело. Мне мало резона лезть в кровавую мясорубку. А вот лошадка мне позарез нужна. На ней я доскачу до Долины, да и потом она не помешает. Пока, чиновник по кровавым поручениям, адью, желаю успехов!»
Артем был уверен, что лошади находятся где-то под навесами с правой стороны дома или же на заднем дворе. Он побежал туда, в то время как Хидейоши начал подниматься по крыльцу.
Гимнаст миновал навес с бочкой, еще полной воды («Не иначе, оставили для Ицумицу»), пробежал мимо навеса, под которым валялись чурбаны и были сложены наколотые дрова. В плаху был воткнут топор. Топор! Ну конечно! Артем, переложив оба вакидзаси в левую руку, правой выдернул топор. «Это оружие нам все же более знакомо». А топор, между прочим, путевый: насажен на длинную рукоятку, прямоугольный, правда, не слишком большой, зато тяжелый и лезвие острое.
Ах, ты… Под навесами лошадей не оказалось. Не оказалось их и в раскрытом настежь сарае — он был забит одного размера ячеистыми рамами с натянутой на них молочно-белой бумагой, а по стенам сарая были развешаны плотницкие инструменты.
Артем выбежал на противоположную от крыльца сторону дома. А здесь тем более лошадьми не пахло, как, впрочем, и задним двором. Здесь был сад. Выложенные камнями дорожки. Кусты и декоративные деревца. Большие мшистые валуны. Посреди площадки — круглый пруд, сейчас пузырящийся под струями дождя. И где же лошади, мать вашу японскую? Где они держат лошадей?!
Сюда, на эту сторону дома, оказывается, выходила в точности такая же, сделанная из тщательно отполированных и покрытых лаком брусьев, веранда, как и та, что смотрела на ворота. И по этой веранде сейчас бежал какой-то человек. С мечами за поясом. Ну хоть бы кто-нибудь для разнообразия попался без мечей! Этот человек перемахнул через перила. Приземлиться он должен был рядом с Артемом.