— Хорошо бы пораньше. Ему можно позвонить?
— Конечно.
Они начали спускаться по узкой лестнице.
— И еще мне надо поговорить с одним из твоих студентов, — сообщила ему Фейт.
— С кем именно?
Фейт потеребила конверт с фотографиями Кайлы и Бернарда.
— С Томми Альбертсоном.
— Тебе повезло, — сказал Виктор, взглянув на часы. — Он уже целый час ждет в моем кабинете.
— У него проблемы?
— Именно этому и было посвящено собрание. — Виктор взял ее под руку, повел по коридору и, понизив голос, продолжил: — Мы только что получили разрешение начать процедуру исключения его из университета.
Родительская часть Фейт при этом сообщении запаниковала.
— Что он натворил?
— Целый ряд идиотских розыгрышей, — вздохнул Виктор. — Один из которых закончился порчей университетского имущества.
— Какого имущества?
— Вчера ночью он забил все унитазы на своем этаже. Мы полагаем, он использовал для этого носки.
— Носки? — переспросила Фейт. — Зачем ему это было нужно?
— Я уже перестал задаваться вопросом, зачем молодые парни делают что бы то ни было, — отозвался Виктор. — Я только сожалею о том, что право сообщить ему, что он может отсюда убираться, досталось не мне.
— Почему?
— Ему предоставят возможность предстать перед специальной комиссией и объяснить свое поведение. Меня это немного беспокоит, потому что в комиссии есть родственные ему души. Она состоит из выпускников Теха, большинство из которых в свое время принимали участие во всевозможных дурацких выходках, но затем стали вполне успешными людьми.
Виктор протянул руку и открыл перед Фейт дверь с табличкой «Декан по делам студентов». Ниже золотыми буквами значилось его имя. У Фейт учащенно забилось сердце. Ее скоротечные романы, как правило, случались с мужчинами, носившими титулы попроще: водопроводчик, механик, коп, коп, коп.
— Марти, — обратился Виктор к сидевшей за столом женщине, — это Фейт Митчелл. — Он улыбнулся Фейт. — Фейт, это Марти. Она работает со мной почти двенадцать лет.
Женщины обменялись ничего не значащими милыми фразами, но не было сомнения в том, что они пытаются оценить друг друга.
Виктор снова обернулся к Фейт и заговорил официальным голосом:
— Детектив Митчелл, мистеру Альбертсону девятнадцать лет, что делает его взрослым. А значит, вам не требуется мое разрешение, чтобы поговорить с ним. Для этого разговора вы можете использовать мой кабинет.
— Благодарю вас.
Фейт сунула конверт под мышку и подошла ко второй двери.
Ее первой мыслью, когда она переступила порог, было то, что здесь пахнет лосьоном после бритья, которым пользуется Виктор, и что у кабинета такой же мужественный и привлекательный вид, как и у его владельца. Комната была просторной, с большими окнами, выходящими на скоростную автомагистраль. Письменный стол — стеклянным, на хромированной основе. Кресла — низкими, но явно удобными. Элегантный кожаный диван в углу портила ссутулившаяся фигура сидящего на нем подростка.
— Что вы здесь делаете? — пожелал знать Томми Альбертсон.
— Я здесь, чтобы помочь тебе разобраться со своим горем. Судя по всему, тебя так расстроило то, что происходило в твоем общежитии на протяжении последних нескольких дней, что ты принялся за розыгрыши.
Большая лампа над головой несколько раз мигнула, прежде чем окончательно загореться.
— Ну да, — согласился Томми, — меня очень волнует Гейб.
— Ты не знаешь, у него есть пистолет?
— Я уже отвечал на этот вопрос, — напомнил ей Томми. — Нет, я не знаю, есть ли у него пистолет. Я не знал, что он в депрессии. Я ни разу не видел ту девушку… да и вторую тоже. Я просто сидел тихо и не высовывался, знаете ли. И не лез ни в чьи дела.
— Так ты поэтому сидишь в кабинете декана Мартинеса, вместо того чтобы быть на занятиях?
— Это просто недоразумение, — заявил он, пожав плечами.
Фейт расположилась в кресле напротив дивана.
— У тебя куча проблем, Томми.
— У меня все будет хорошо, — заверил он ее. — Мой папа уже едет сюда, чтобы все уладить.
— Не многое можно уладить с учетом того, что ты уничтожил университетскую собственность.
Томми пожал плечами.
— Я за все заплачу.
— Ты заплатишь? Или твой отец?
Он снова пожал плечами.
— Какая разница? Он сделает благотворительный взнос или купит пару футбольных форм, и с этим будет покончено. — Он помолчал. — Кроме того, все было именно так, как вы сказали: у меня просто сорвало крышу от переживаний. — Томми ухмыльнулся. — Я истерзался мыслями об Адаме, а потом еще узнаю, что мой кореш впал в депрессию и бросает университет. Не слишком ли много для одного человека?
Фейт стиснула зубы, пытаясь скрыть, что он ее достал. Она открыла конверт и вытащила фотографию Эвана Бернарда.
— Ты когда-нибудь видел этого человека?
Он пожал плечами.
— Томми, посмотри на фото.
Он наконец выпрямился и взглянул на снимок.
— Ты его когда-нибудь видел? — повторила вопрос Фейт.
Альбертсон поднял на нее глаза, потом снова перевел взгляд на фото.
— Возможно. Я не знаю.
Еще никогда в жизни Фейт не испытывала такого отчаянного желания вытрясти из кого-то правду.
— Подумай, Томми.
— Я же сказал, что не знаю.
Она все не убирала фотографию.
— Я хочу, чтобы ты очень внимательно на него посмотрел, Томми. Это важно. Этот человек тебе знаком?
Он досадливо вздохнул.
— Кажется, да. Его по телеку показывали или как?
— Нет. Ты мог видеть его на территории студгородка. Может быть, с ним были Адам или Гейб?
Альбертсон взял фотографию и принялся изучать лицо на снимке.
— Я не знаю, где его видел, но он кажется мне знакомым.
— Ты хочешь немного подумать?
— Конечно.
Он отдал ей фотографию и снова ссутулился, откинувшись на спинку дивана.
Фейт уже не скрывала своего раздражения.
— Сейчас, Томми. Подумай об этом сейчас.
— Я думаю! — огрызнулся Томми. — Я же сказал вам, что он кажется мне знакомым, но я не знаю, где его видел. Он напоминает мне Хана Соло. Может, я помню его по «Звездным войнам»?
Фейт сунула снимок обратно в конверт, думая о том, что она похожа на Форда Харрисона больше, чем Эван Бернард.