И вправду красивый. Ручка из твердой древесины, выкрашенная в темно-коричневый цвет, блестящее стальное лезвие. Мне так хотелось опробовать его, но все, что я себе позволила, это поднять его, почувствовать его вес, представить, как он скользит по дереву, а опилки осыпаются на пол… «Остановись. Положи инструмент в коробку».
– Тебе правда нравится? Я могу достать другой, если захочешь…
– Он идеален. Ты такой заботливый.
Я вспомнила, как папа смотрел на Лорен и Мелани утром после Рождества, как он улыбался, когда они распаковывали подарки. Как он выходил в кухню, чтобы долить себе кофе, когда подходила моя очередь открыть свой подарок.
Мы немного помолчали.
– Джон, ты кажешься мне хорошим человеком…
«Когда не убиваешь людей и не угрожаешь мне». Я собралась с мыслями.
– Я не понимаю, почему ты причиняешь боль всем тем людям.
Он молчал. Я напряженно вслушивалась в его дыхание. Он разозлился?
– Тебе необязательно рассказывать мне это сегодня. Но мне хотелось бы, чтобы ты был откровенен со мной.
– Я откровенен, – холодно ответил Джон.
– Я знаю, конечно. Я имею в виду, что если бы я лучше понимала тебя, то это помогло бы мне понять себя. Иногда… – Я вспомнила, что Билли и Сэнди слушают этот разговор, но заставила себя не думать об этом. – Иногда у меня возникают ужасные мысли.
– Какие?
– Я часто выхожу из себя. Я очень стараюсь бороться с этим, но это нелегко. – Я помедлила, но Джон молчал. – Я чувствую, как мое сознание охватывает тьма, и тогда я говорю кошмарные вещи или делаю глупости. Сейчас, когда я стала старше, все немного наладилось, но мне не нравится эта сторона моего характера. Когда я была моложе, я даже пыталась подавить эти порывы алкоголем и наркотиками. Я совершала в своей жизни поступки, о которых сожалею. Из-за этого я обратилась к психотерапевту.
– Ты еще ходишь на сеансы?
Что он думает об этом? Что это хорошо? Или плохо? Может, это подвигнет его на то, чтобы самому обратиться за помощью?
– Сара?
– Иногда.
– Ты говоришь обо мне?
По его тону я поняла, какой ответ он хочет услышать.
– Нет. Я бы не стала говорить о тебе с кем-то без твоего разрешения.
– Я тебе не разрешаю.
– Хорошо. – Я старалась говорить как ни в чем не бывало. – Ты можешь рассказать мне о своих родителях? Понимаешь, с этим возникают проблемы, когда растешь в приемной семье и не знаешь, кем были твои предки.
Сейчас все мои бабушки и дедушки уже умерли, но я еще помню маминого папу, настоящего немца. Мамина мама почти не говорила по-английски и все время суетилась, словно боялась замереть хоть на мгновение. Родители папы были простыми рабочими: папа – плотником, а мама – маляром. Они всегда хорошо обращались со мной. Слишком хорошо. Они так старались, чтобы я чувствовала себя частью семьи, что от этого у меня возникало ощущение, что я не такая, как все. Бабушка постоянно с опаской посматривала на меня, а когда уходила, то обязательно лишний раз обнимала меня и целовала, словно прощалась со мной дважды.
– Что ты хочешь знать?
– Каким был твой папа?
– Он был шотландцем. И когда он что-то говорил, нужно было слушаться.
Я представила себе рыжеволосого громилу, со страшным акцентом что-то выговаривающего Джону.
– Но я научился выживать.
– Выживать?
На это Джон ничего не ответил.
– Чем он зарабатывал?
– Работал на лесопилке. Трудился до самой смерти. У него случился сердечный приступ, но он все равно успел спилить сосну высотой сто пятьдесят футов. – Он рассмеялся. – Жестокий был ублюдок.
Он опять хохотнул, и я подумала, что Джон смеется так, когда смущается.
– А твоя мама? Какая она была?
– Хорошая. Ей нелегко приходилось.
– Они уже оба умерли?
– Да. Тебе какие фильмы нравятся?
Удивленная внезапной сменой темы, я не сразу нашлась, что ответить.
– Фильмы? Разные. Мне нужно, чтобы сюжет развивался динамично, иначе становится скучно.
– Мне тоже. – Он немного помолчал. – Отдохни, Сара. Пусть у тебя сегодня будет замечательный день. Потом еще поговорим.
Я сразу же перезвонила Билли, но он десять минут не брал трубку. Все это время я беспокойно бродила по комнате.
Наконец Рейнолдс сказал мне, что Джон движется к Маккензи, к северо-востоку от Принс-Джорджа. Там всюду горы и леса, так что ему удалось скрыться, но Билли считает, что я великолепно провела разговор. Ему кажется, что Джон начал привязываться ко мне.
Рейнолдс не стал ругать меня за то, что я открыла посылку, сказав, что понимает, что Джон застал меня врасплох. Он пообещал, что вскоре они заберут ее. Копы считают, что Джон отправил посылку из Принс-Джорджа. Это логично, ведь Принс-Джордж – самый большой город на севере, поэтому там много почтовых отделений и Джону легче было затеряться в толпе. Билли напомнил мне, чтобы я сразу звонила в полицию, если Джон пришлет мне еще что-то.
Чуть позже Рейнолдс прислал мне сообщение: «Знай своего врага. Знай себя. И тогда твоя победа будет неизбежна, пускай и придется тебе вступить в сотню сражений». Наверное, он не отходил от компьютера, потому что я ответила на его письмо, спросив, что он имел в виду, и он тут же ответил: «Это значит, что вы отлично справились, дорогая. А теперь отправляйтесь спать!»
Рассмеявшись, я написала ему: «Вы тоже!» Выключив компьютер, я пошла спать, но не успела я лечь в кровать, как телефон зазвонил вновь. Я думала, что это Эван хочет пожелать мне спокойной ночи, но оказалось, что это Джон.
– Привет, Джон. Все в порядке?
– Я хотел еще раз услышать твой голос перед сном.
– Это так мило… – Меня покоробили его слова.
– Мне понравился наш сегодняшний разговор.
– Мне тоже. И мне понравилось, что ты рассказал мне о семье.
– Почему?
– Ну… – Я не рассчитывала, что он начнет расспрашивать меня. – Когда я росла, все мои друзья и одноклассники… все они знали, кем были их предки. А мое прошлое виделось мне какой-то черной пропастью. Из-за этого я чувствовала себя не такой, как остальные, словно была чудачкой. Наверное, услышав историю своей семьи, я вновь почувствовала себя нормальной.
– Хорошо, что мы с тобой познакомились. – Он немного помолчал. – Сегодня за обедом я думал о том, что ты сказала.
– О чем именно?
– О том, что ты часто выходишь из себя. Я тоже часто злюсь.
Ну, начинается…
– Почему ты злишься?