Кимпл никогда и никому не рассказывал о своём маленьком, но жизненно важном открытии.
Это случилось лет девять назад, когда бригадир был простым курсом и совершал одно из первых погружений. Тогда он жутко боялся Глубины. Прислушивался к историям бывалых глубинщиков и пытался скрыть нарастающий страх. И как это часто случается, в этот же час батисфера попала в самый мощный эпицентр. Лодку начало трясти и бросать в разные стороны, словно при шторме. Как позже выяснилось, они просто угодили в подводную воронку. Именно она устроила им крепкую болтанку.
Кимпл упал и сильно ударился о приборную панель. В кабине началась чехарда, а потом внезапно ни с того ни с сего всё прекратилось. Наступила гробовая тишина. Неопытный курс Рут пришёл в себя, когда уже появились первые признаки Глубины. Утерев рукавом кровь, он огляделся и обнаружил рядом с собой вполне обычную пружинку. Поднял, и машинально попытался сжать её бока. Но слабый на вид металл не поддался. Пружинка не уменьшилась ни на дюйм. Тогда Рут попытался надавить из всех сил, но ничего не получилось. И тут первым не выдержал старпом. Он уставился на датчики давления и нервно засмеялся. Затем откликнулся связной — из него вырвалась непонятная тарабарщина. Глубина выдала второй признак. По батисфере пробежал странный шепоток. Как заговор или дурной знак, что мразина болезнь не собирается останавливаться, а только набирает обороты. На себе же Кимпл пока не ощущал постороннего влияния.
Он словно находился вне пространства. Его сознание занимала исключительно эта упрямая пружинка, которая ну никак не хотела поддаваться! Почему?! Как! Обман? Или это и есть Глубина?!
Третья стадия в тот раз так и не началась. Батисфера без особых последствий миновала опасную зону и напасть отступила. Приборы вновь оживились, а пружина подчинилась давлению пальцев. С лёгкостью сжалась, открывая свой секрет.
С тех пор Кимпл никогда не расставался с этим маленьким датчиком Глубины. Казалось бы, обычная безделушка, но для себя бригадир навсегда усвоил одну престранную вещь — его высокий порог сопротивляемости связан не с внутренним здоровьем или устойчивой психикой, отнюдь. Все дело в этой крохотной пружинке, которая завораживает его изменением свойств и защищает от окружающего мира. Мира, где в эти минуты властвует Глубина.
— Эй, бригадир, шевели поршнями! — раздался недовольный голос мехиканца.
И хотя они шли с одинаковой скоростью, скованные одной цепью, Хоаким все равно был недоволен. Раньше он никогда не нарушал субординации. Тем более столь открыто. Иногда фырчал себе под нос проклятия, хмурился, избегал ответа, но никогда не шёл на конфликт открыто. Сейчас все изменилось.
— Считаешь, если я ускорюсь, тебе станет легче? — откликнулся Кимпл.
Мехиканец не ответил. В два прыжка поравнялся с бригадиром, и сильный удар под колено сбил Кимпла с ног. А когда тот попытался встать, тяжёлый каблук ботинка пригвоздил его ладонь к каменной поверхности.
— Запомни, твоё время закончилось, предатель, — предупредил Хоаким.
Ихтианы оставили конфликт без внимания. Натянув цепь, они грубым тычком вернули мехиканца на место, а еще один мощный тычок заставил бригадира больше не нарушать строя.
* * *
Холм оказался пологим и голым, словно постамент. Тонкий ковёр мха покрывал высокие валуны, старые засохшие корни и длинные нити водорослей, гирляндой свисающие вниз и местами вросшие в податливую поверхность.
— Ты сюда, а все остальные встаньте здесь! — скомандовал Ол голосом Анука.
Гилфрид осторожно вышел вперёд. Получил из рук одного из ихтианов рюкзак с рацией и принялся не спеша её распаковывать.
— У вас будет минута, чтобы услышать ответ…
— А что делать дальше? — голос Большого Уха дрогнул.
— Дальше мы отправим вас обратно, домой, — перевёл Анук.
— А если они живы?
— Время пошло.
Пытаясь справиться с волнением, Гилфрид стянул чехол и обомлел. Рация новой, неизвестной ему модели. Множество тумблеров, рычажков, дополнительных шкал. Связной надел наушники, закрыл глаза и попытался собраться с мыслями. В голове гудела пустота. Громкая, раздражающая. Будто из него вынули все внутренности, оставив лишь никому ненужную оболочку.
«Все равно нас убью. Что бы я не предпринял, как бы не поступил — нас заставят сделать все так, как они хотят, а потом… Потом прикончат!» Эта единственная мысль вертелась в голове волчком.
«Так, спокойно. Постарайся успокоиться… Потаскушная Глубина!»
Глубокий вдох через фильтр немного отрезвил сознание. Руки, тем временем, нашли нужную последовательность. Щелчок, два, три… Гулкое эхо вырвалось откуда-то из недр наушников.
Кажется, он вышел на нужную волну. Но какую именно?! И с чего он взял, что она нужная?
Связной попытался припомнить позывные и частоту Псиона. Никакой информации. Только пустота.
Растерянный взгляд упёрся в окаменевшие морды ихтианов.
— Ещё десять ударов! — положив лапу на грудь, где билось пара быстрых сердец, напомнил Ол.
Щелчок, щелчок. В ответ противный свист в наушниках.
Что за невыносимые условия! Казалось, сигнал специально глушат всеми возможными установками.
Тумблер чуть левее — свист. Чуть правее — еще более сильный свист. Тогда, куда же?.. Куда деваться из этих невыносимых тисков пустоты?
Фатальные мысли уже не разрывали голову, он просто слушал себя. Малейшее колебание. Но главное, он считал секунды. Часы в его нагрудном кармане. Символ стойкости неизбежно отсчитывал ускользающее время.
И вдруг тишина! Тиканье оборвалось, словно его и не было. Но ведь что-то произошло! Большой Ух не мог его спутать ни с чем другим. Ему не могло показаться. Но дело в том, что он услышал. Почувствовал звук собственным сердцем.
Рука нервно заскользила по карманам. Нащупала пузатый бок часов. Тишина. Они вновь сломались или перестали идти по велению чего-то большего. Ух тут же вспомнил, что часы перестают тикать в момент смерти хозяина.
Страх! Он зашкалил выше предельной нормы!
Спина покрылась мурашками, и рука дрогнула.
«Перескочил!»
Звук в наушниках резко оборвался. Также резко, как и тиканье часов.
Свист! Разве он был?! Разве он существовал?! Только тишина. Но не мёртвая, а живая тишина.
Сначала Гилфрид не поверил — слишком ярко, слишком чётко. Такого просто не может быть! Только какой смысл обманывать себя?! Зачем! Если оно есть, значит, есть!
Большой Ух поднял голову и разлепил ссохшиеся губы. В уголке рта появилась тонкая кровавая линия. Но она сразу же исчезла, когда он слизал её языком. И в этот самый миг губы расползлись в довольной улыбке.
— Я нашёл…
— Что?
— Как!