Воженкин кивнул. Отодвинул по столу, потом убрал в карман блокнот, кивнул снова, поднимаясь:
– Таким образом, повестка на сегодня у нас исчерпана. Товарищи…
Поднявшиеся витязи молча вскинули вверх правые руки. Пламя в чаше, дотоле ровно горевшее, словно бы ожило, выросло, взметнулось вслед за ними, почти соприкоснувшимися кончиками пальцев над столом.
– Именем Огня, – сказал Воженкин. – Помни.
– Во имя Огня, – был тихий четырехголосый ответ.
И даже скептическое обычно лицо Сипягина было спокойным и сосредоточенным. Тем не менее он, перед тем как выйти, пробормотал самому себе:
– Да… это будет очень странный мир… – но тут же добавил еще тише: – А может быть, странным был тот, который ушел?
Он тряхнул головой, заложил большие пальцы за ремни револьверных перевязей и шагнул в коридор.
* * *
Ленка Половцева – с мужем (так они отрекомендовались) Денисом и совсем мелким, года не было, сыном Сашкой появилась в поселке не так уж давно, но быстро «выдвинулась» на сложнейшей, изматывающей работе – с детьми и подростками. В Круг ее пока не брали, да она вроде бы и не очень стремилась. Лет Ленке было не больше двадцати, хотя выглядела она постарше – но все равно, Сашке она нравилась, если честно. Веселая, решительная, быстрая… Иногда он думал, что, не будь у нее мужа, он, Сашка, запросто женился бы на ней сам – а что? Не такая уж большая разница в годах-то… Поэтому недовольство в голосе у него, когда он ответил «ну что?» на ее оклик, было скорей наигранным. Застегнув куртку наглухо, он надвинул капюшон, натянул перчатки и стал ждать, пока спешащая Ленка доберется до него через сугроб.
Получалось это у нее ловко. Теплая легкая бекеша (не куртка, а именно бекеша недавней местной выделки) Ленки была строго перечеркнута ремнями – плечевым, с офицерской сумкой, и поясным, на нем висела рыжая кобура со старым «парабеллумом», настоящим фашистским, со свастикой на рукоятке. На правом рукаве ярко цвел черно-желто-белый шеврон, ниже – новенькая эмблема Хадарнави, поражающего Ангро Манью, далеко не у всех дружинников такие имелись пока. Ушанка – «уши» шапки были связаны на затылке, чтобы прикрыть уши настоящие, хозяйские, – сидела на голове, как влитая. Ватные штаны почти не портили фигуру и были аккуратно забраны в черные легкие чесанки, подшитые кожей. Кожаные перчатки на меху болтались на подшитых к рукавам резинках. Если бы Сашка не знал совершенно точно, что Ленка почти каждый день бывает «в поле», то решил бы, что она не вылезает из кабинета, честное слово.
– Оп. – Она сделала последний прыжок и, отряхнув от снега коленку, встала перед Шевчуком. – Добралась… Мне мальчишки сказали, что ты у Сергейчука, я туда – а тебя там уже нет… Саш, ты мороженое любишь?
– Люблю… – ошарашенно ответил Сашка. И даже посмотрел на руки Ленки – словно ожидал в них увидеть по «Бодрой корове». Конечно, там ничего не было, и Шевчук немного разозлился: – А что? У тебя аппарат завелся?
– Нет, – призналась Половцева. – Просто принцип такой… психологический. Если хочешь начать серьезный разговор, ошарашь собеседника каким-нибудь неожиданным вопросом.
– Половцева, – Сашка уже начал злиться сильно, – ты что, нафталином на складе обнюхалась?
– Не сердись. – Ленка положила руку на плечо кадета. – Разговор-то правда серьезный. И учти – у меня санкции Круга.
Сашка забеспокоился. Буркнул хмуро, тряхнув плечом:
– Говори давай… Что случилось?
– Ты, Саш, хорошо умеешь младшими командовать, – серьезно начала Ленка. – Я много раз замечала. И по делу, и не ручки на груди сложа, и без лишнего гавка.
– Я?! – Сашка вытаращился. – Лен… ты правда что-то не то говоришь. Я их терпеть не могу… – Он осекся, задумался, поправился: – Ну не то что терпеть не могу, мне все равно просто. Приказывают – работаю с ними. Приказывают – вон у свиней транспортер чиню. Или в патруль еду… Да и сколько раз это было?!
– Почти двадцать раз, – заметила Половцева.
Сашка подумал и согласился:
– Ну да. Было.
– И они сами о тебе очень хорошо говорят. В поселке родители тебя очень уважают – именно из-за этого.
Сашка потер лоб сгибом пальца. Приоткрыл рот. Пожал плечами. Ничего не сказал – что тут говорить? Открытие, вот и все. А Ленка продолжала:
– Ну вот дальше смотри. Вот вы – кадеты. Есть у вас эти младшие…
– «Букашки», – уточнил Сашка.
Ленка поморщилась, но поправлять не стала, заговорила снова:
– А сколько в поселке еще ребят и девчонок? Ну, младше четырнадцати?
– Не знаю…
– Саш, ты витязем собираешься стать? – укоризненно спросила Ленка. Мальчишка кивнул, ощущая себя не выучившим важный урок. – Так вот, их там – ШЕСТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ТРИ. Как ты думаешь, кем они вырастут?
Сашка опять пожал плечами. Совершенно идиотски. Подумал. Половцева молчала с насмешливой укоризной, и он пожал плечами в третий раз. Разозлился на себя и бросил:
– Да какая мне разница?!
– Ой ты какой! – совсем по-девчоночьи покрутила головой Ленка. – Ты будешь, значит, витязем, весь в белом и героический, а они что – я так понимаю, на полях тебя «обеспечивать» будут и в ведомостях крестиками расписываться? Хлеб им печь по домам хоть разрешишь или на твоей пекарне будут, за проценты?
Сашке стало не по себе. Стыдно и как-то страшновато.
– Не гни, – упрямо возразил он. – У них школа есть, и тюкают их в сто раз меньше нашего…
– И потому они все к вам хотят, – добавила Ленка.
– Да не можем мы всех взять! – взорвался Сашка. – Половцева! Я-то тут вообще при чем?! Каждый месяц устраивают испытания для всех, вон витязи сами отбирают, кого хотят, но что делать, если большинство не подходит?!
– Дубина ты, Шевчук, – сказала Ленка печально и толкнула Сашку в лоб пальцем. Он сердито отмахнулся. – Я что – об этом тебе говорю? Чтобы вы их всех к себе взяли? Тогда кто работать будет? Кормить вас, одевать-обувать?
– Тебя не поймешь. – Сашка пнул сугроб. – То меня в эти… феодалы записала. То спрашиваешь, кто меня будет кормить.
– Не понимаешь, потому что тебе эта зима мозги отморозила, – отрезала Ленка. Похоже, она тоже рассердилась. – Если бы я знала, что ты такой тупой, я бы кого другого выбрала. И что в тебе витязи нашли?!
– Ленка… – угрожающе начал Сашка.
Половцева помахала перед его носом пальцем – так, что даже воздух засвистел:
– Молчи и слушай!
– Йеппическая сссила… – Сашка развел руками. – Как тебя Денис терпит… Я слу-ша-ю. Это ты ничего не говоришь. Вернее, пургу какую-то гонишь. А я-то думал – хорошо бы на тебе жениться…
– Что?! – Ленка нахмурилась и… рассмеялась. – Ой. Ладно. Извини. Слушай всерьез. Понимаешь, все это, – она повела вокруг рукой, – оно кончится когда-нибудь.