– Я только умоюсь. А вы не забудьте таблетки.
Он кивнул:
– С нетерпением жду того дня, когда они мне больше не понадобятся.
– Я тоже этого жду.
Он задержался, чтобы поцеловать Аннабел еще раз. Она торопливо прошла в свою комнату, чтобы причесаться и переодеться в то же оранжевое платье без рукавов, которое надевала вчера. В такой теплый вечер, как этот, лучше надеть что-то легкое, льняное.
Когда она увидела Лукку, выходящего из спальни, то обратила внимание, что он почти не хромает. На нем были бежевые брюки и белая спортивная рубашка, в расстегнутом вороте курчавилась темная поросль волос.
От его белозубой улыбки сердце подпрыгнуло куда-то кверху. Пришлось на секунду опустить глаза, чтобы прийти в себя. Они вышли из дома. В машине он уселся впереди рядом с ней.
– Привет. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
У нее по коже прокатились теплые волны.
– Вы меня вспомнили? – Это были ее слова, сказанные ему на прошлой неделе.
– Да. – Голос у нее прервался.
Она подумала, что он сейчас ее опять поцелует, но, к ее удивлению, он вместо этого сжал ей руку.
Я не стану делать того, что мне хочется, потому что тогда мы никогда не уедем с фермы.
– Может, вам лучше сесть сзади? – шутливо предложила она.
– Я предпочитаю находиться там, где я сейчас, – близко от вас.
И она тоже это предпочитает. Но лучше не копаться в своих чувствах и не придавать им слишком большого значения.
– Какую еду вам хочется попробовать?
– Право выбора за вами. Удивите меня. – Она включила зажигание, боясь на него взглянуть. Если взглянет, то за себя не ручается и вполне может попросить его остаться, чтобы кинуться ему в объятия.
– Вы сегодня совсем в другом настроении.
Он, как всегда, не ошибся.
– Я просто перегрелась во время прогулки.
– Тогда вам надо проветриться. Я знаю одно место недалеко отсюда. – Он сказал, куда ехать. И все время, пока они ехали в молчании, она не переставала ощущать его близость.
Каждое кафе или ресторан на побережье – это волшебная картинка. Лукка повел ее в романтический уголок с видом на море. Сначала они выпили сок в баре, потом он провел ее на террасу за столик на двоих, отделенный от остальных цветущими деревьями, источавшими сладкий аромат. Оркестр в глубине зала исполнял итальянские любовные мелодии. Многие танцевали либо просто слушали музыку.
После того как они съели закуску, Аннабел поймала себя на том, что не отрываясь смотрит в серо-зеленые, сияющие подобно звездам глаза Лукки, опушенные черными шелковистыми ресницами.
– Я понимаю, почему вы уехали и стали летчиком, Лукка. Но если бы я родилась в этой части земли, то и не подумала уезжать отсюда.
Он доел последнюю сочную оливку. Официант сообщил им, что эти оливки – свежий урожай из соседней рощи.
– У вас в южной Калифорнии есть места не хуже наших.
Она покачала головой:
– Нет. Как и та безумно вкусная закуска, которую нам подали сейчас, курорты, подобные Лагуна-Бич и Ла-Хойя – всего лишь легкий аперитив по сравнению с Равелло.
Его глаза улыбались ей.
– Какое чудесное сравнение.
– Но правдивое. Гуляя, я остановилась у виллы Руфоло. Сколько причудливой фантазии! Неудивительно, что эти сказочные сады воодушевили Вагнера на создание «Персиваля», – сказала она. – Кажется, в следующем месяце будет Вагнеровский фестиваль? Вам всем, живущим здесь, крупно повезло.
– Я предпочитаю слушать Вагнера, когда город не переполнен туристами.
Она улыбнулась:
– Понимаю. В южной Калифорнии тоже ступить некуда от обилия туристов. Вот почему мне так нравится на вашей ферме.
– Вы предпочитаете ферму виллам?
– Там красиво, но они слишком большие. У вас в доме уютно, словно спрятался от всех среди фруктовых деревьев и цветов – они окружают, будто кучевые облака. Мне очень нравится ваш дом. Будь я художником, то рисовала бы его целыми днями.
– Как Моне с его тополями?
– Точно.
Появился официант с рыбным блюдом.
– По-моему, вы в душе художник, – сказал Лукка.
– Боюсь, что я могу лишь замечать красоту, а не создавать ее. Скажите – только честно, – как у вас сегодня прошел день?
– Говорю честно – мы с отцом мирно побеседовали. Он сказал, что на сто процентов поддерживает мое желание стать фермером. И еще мне кажется, что он решил превратить деловой прием в семейный вечер в мою честь. Это произойдет в среду вместо субботы.
– Он безумно гордится вами.
Его глаза заблестели.
– Когда папа завез меня домой, ко мне кое-кто пришел и очень удивился, когда дверь открыл я. Догадываетесь, кто это?
– Фортунато?
Он кивнул:
– Не хочется повторять сплетни, но, кажется, вас и вдовца Базилио почти поженили.
Аннабел рассмеялась.
– Если ваш племянник посмотрел повнимательнее, то заметил бы, что ваши рубашка и брюки едва ли налезут на Базилио.
– Его внимание было приковано к вам, чтобы замечать подобные детали. Он вами покорен. Поэтому мне пришлось сказать ему, что единственный мужчина в доме – это я. Интересно, какой вывод он сделал. А вам он дал не больше двадцати пяти.
– Не может быть, – улыбнулась она.
– К вашему сведению – он не прочь приударить за вами.
– Мы все через это проходили.
Лукка наклонился к ней:
– А по кому сохла синьорина Марш?
– По учителю рисования. Ему было, вероятно, лет сорок, но я думала, что это самый лучший возраст для мужчины. Он был такой мужественный и самоуверенный. Все мальчики в сравнении с ним выглядели жалкими.
– А он вас поощрял?
– Да. Теперь-то я считаю, что с его стороны это было не очень хорошо.
Лукка разразился смехом, а она сказала:
– Сейчас ваша очередь.
Лукка одарил Аннабел обольстительной улыбкой:
– О чем вы хотели услышать в первую очередь? Об одной из секретарш отца или о матери моей школьной подружки?
– О нет. – Аннабел покачала головой.
– Ни одна женщина из моих детских увлечений не выглядит привлекательнее той, что сидит напротив меня.
От таких слов Лукки, тембра его голоса, от его взгляда Аннабел стало жарко и пересохло в горле. Она глотнула кофе.
– После того как Фортунато ушел, что вы стали делать?