Он погрузил руки ей в волосы:
– Я мог бы съесть вас всю, Аннабел.
Она уткнулась лицом ему в шею.
– Я-то думала, что это я вас ем. Хорошо, что я вскоре возвращаюсь в Калифорнию. – И пошутила: – Иначе вам не поздоровилось бы. – Как же ей хотелось, чтобы он сказал, что хочет, чтобы она осталась с ним навсегда!
Вместо этого он произнес:
– Возвратитесь к чему?
– К работе у Мела. На ближайшее будущее, во всяком случае. Я должна подготовить его к мысли, что возобновлю свою сестринскую практику.
И опять никого намека, что он хотел бы быть с ней в будущем.
Она нежно поцеловала его в губы:
– Лежите и отдыхайте, а я займусь приготовлением ко сну.
Он сдвинул брови:
– Но еще рано.
Ему нужно общение. А ей – больше чем просто общение.
– Для меня – самое время. Завтра я рано должна быть на Капри. Когда вернусь, то куплю продукты и приготовлю нам ужин. Подходит?
– Вы угостите меня американским блюдом?
Она чмокнула его в щеку:
– Блюдом, которое любят в моей семье.
Это, кажется, ему пришлось по душе.
– А когда вы примерно вернетесь?
– Право, не знаю. Капри всего в двадцати милях отсюда, но, учитывая пробки, это может занять не один час. Обещаю поторопиться. – И поцеловала его в губы.
– Если меня не будет дома, то у вас есть ключ.
Естественно, что у него своя жизнь. Сейчас, когда ему не надо больше прятаться, он может связаться с семьей, чтобы они его куда-нибудь отвезли, или вызвать такси.
– Вам что-нибудь нужно, пока я не ушла к себе?
– Только вы. – Он так страстно поцеловал ее, что она чуть не задохнулась.
Как легко забыть обо всем, залезть к нему на качели… Но она справилась с собой, поднялась и потерла затекшие колени.
– Вы, по-моему, удобно устроились. Наслаждайтесь прекрасным вечером. – Она отвернулась, но он поймал ее руку. – Пожалуйста, больше не касайтесь меня сегодня, – взмолилась она.
– Всего один поцелуй, который поможет мне пережить ночь. Я склонен смириться с ночными кошмарами, если вы рядом, чтобы меня разбудить.
– Ох, Лукка. – Она лишалась последних остатков воли, когда он говорил ей такие слова.
Аннабел наклонилась и прижалась к нему, и сердце у нее билось в унисон с его сердцем. Весь ее мир – это он.
Она выпрямилась. Позови он ее, она бы осталась, несмотря на свои благие намерения. Но он снова ничего не сказал… Отчего? Оттого что хотел сохранить независимость? Она легонько толкнула качели.
– Спокойной ночи, Лукка.
– Спокойных снов, bellissima.
Цвет спортивного автомобиля «амальфи» можно было определить как синий металлик. Белый парусник на заднем плане создавал превосходный фон.
Автомобиль стоял у Марина Пикколо. Эта маленькая гавань была прелестна, а в выбранный Марчеллой для съемки наряд Аннабел влюбилась с первого взгляда. Белый шелковый чонсам [20] с рисунком из голубых цветов разных оттенков выглядел божественно.
Волосы ей зачесали наверх в тугой пучок и переплели живыми голубыми цветами. На ногах – белые с перламутровым отливом сандалии на высоких каблуках. Одно запястье украшали браслеты с нежно-голубыми сапфирами в три ряда. Такие же сапфиры на серьгах.
– Mammamia… – не удержался от восклицания Джованни, когда она вышла из фургончика, готовая к съемке. – Вы никогда не выглядели так прекрасно. Интересно – почему?
Причина этому – Лукка. Сердце у нее начинало сильно стучать, стоило подумать о нем.
Базилио широко улыбался.
– Браво, Марчелла! Китайский стиль – это очень красиво. Аннабел, сегодня вы будете стоять перед автомобилем, положив одну руку на капот – ту, что с браслетом. Смотрите на лодку – вы ждете возлюбленного.
Аннабел многое отдала бы за то, чтобы за штурвалом этого парусника стоял Лукка.
– Не двигайтесь! – крикнул Джованни.
Сегодняшним утром она точно была влюбленной женщиной. Именно этот взгляд хотел поймать Джованни.
– С такими фотографиями у Гвилио не хватит календарей на всех, – заявил Джованни, снимая ее в разных ракурсах.
Она улыбнулась.
– Вы пытаетесь польстить мне, Джованни? Если так, то считайте, что вам это удалось.
– Вы самая удачная модель, с которой я когда-либо работал.
– Я делаю это исключительно ради Гвилио.
– Когда его сын увидит эти фотографии, он тут же в вас влюбится.
Эти слова так и не сорвались с губ Лукки. И, возможно, она их не услышит.
– Эй, Аннабел? Куда подевалась девушка «амальфи»? Мне нужно сделать еще несколько снимков.
– Я стараюсь изо всех сил.
– Хорошо. Завтра мы встречаемся в девять, до того, как откроются магазины, и улицы не будут кишеть туристами. Это последний день съемок.
Аннабел раздирали противоречивые чувства. С одной стороны окончание съемок означало расставание с Луккой. А с другой – она была рада, что работа моделью для нее закончилась. Но пока что ей надо поторопиться и успеть сделать покупки. Она побежала в фургончик, чтобы переодеться и смыть макияж. Когда она вышла оттуда в джинсах и розовой футболке, Джованни поморщился.
– Такая женщина, как вы, не должна быть похожей на туристку.
– Но я и есть туристка. Через пару дней я вернусь в Калифорнию к своей непосредственной работе.
– Да вам известно, сколько будущих моделей продали бы душу, лишь бы делать то, чем занимались здесь вы?
– Известно. Для меня это был новый замечательный опыт, но пусть этим занимаются профессионалы. Скажите, кто-нибудь знает, есть ли поблизости супермаркет?
– Есть, – сказал Базилио. – На Виа Матермания. – Он объяснил, как ей туда добраться.
Она чмокнула его в щеку.
– Спасибо, Базилио. Всем a domani! [21]
Лукка увидел на дисплее вызов.
– Да, слушаю.
– Это офис доктора Кодза. Соединяю вас с ним.
– Спасибо.
– Синьор Каведзали?
– Да. Ваша медсестра сказала, что вы мне перезвоните, когда освободитесь. Благодарю вас.
– Прошу прощения, что звоню так поздно. Она рассказала мне о вашей операции и о сопутствующей боли. О причине я смогу судить лишь после того, как увижу вас и сделаю рентгеновский снимок. Я смогу принять вас в следующий понедельник.