На лице разведчика появилось смущение.
– Этот Бахар стоит за созданием квантового компьютера, – продолжал Макд. – Теперь все понятно! Компьютеры на нефтяной платформе. Это, видимо, его первая попытка раскрыть все наши коды. Должно быть, не сработало, и его люди усовершенствовали машину.
Макд раздирало любопытство: имеют ли отношение к суперкомпьютеру кристаллы, которые они нашли в шахте. Но он не стал упоминать о них, потому что сейчас это не имело значения.
– Он знал, – продолжил Макд, – что, когда у него появится квантовый компьютер, ни наше правительство, ни любое другое не сможет ничего с этим поделать. Но Корпорация… Он понимал, что мы для него угроза, если узнаем о его планах. Ему сразу станет известно, если и когда нам объявят тревогу. Он может блокировать судно от получения приказов от вас. Способен квантовый компьютер на такое?
– Думаю, способен.
– Но вы перехитрили его, прилетев ко мне. Мы знаем, кого и что искать, а Бахар не имеет понятия, что мы приближаемся к нему. Думал, может следить за нами, используя меня, и сумеет нас изолировать, но этому не бывать. – Внезапно ему пришла в голову мысль, и оптимизм угас. – Он поймет. Вот черт!
– Что? Как?
– Когда похитители не выйдут на связь, он поймет, что я вызволил Полин и больше не его шпион.
Лэнгстон не зря прослужил в ЦРУ больше пятидесяти лет. Соображал быстро.
– Я полечу опять в Новый Орлеан, поговорю с начальником полиции. Расследование приведет его к аресту и признанию наркоторговца, напавшего по ошибке не на тот дом и убившего троих человек. Перед камерами попозирует полицейский в штатском. Да и те, кто расследует пожар, найдут в золе тело маленькой девочки.
– Превосходно, – произнес Макд, поражаясь старику.
Оверхолт взял папку с соседнего сиденья и вручил ее Лоулессу.
– Я работал над этим с тех пор, как госсекретарь объяснила создавшееся положение и предположила, что вы в силах помочь. Это список того, что может потребоваться вам от нас, и кодовые наименования услуг. Номер телефона, по которому будете звонить, если что-нибудь из этого списка понадобится, принадлежит фирме ценных бумаг на Уолл-стрит, и человек, звонящий с длинным перечнем цифр вроде количества покупаемых акций, подозрения не вызовет.
Макд раскрыл папку и нашел нужную страницу. Если им потребуется отключить все трансатлантические кабели, нужно назвать номер 3282. Если потребуется фиктивная телепередача – номер 6529 с добавочными номерами двух дюжин типов новостных сообщений. Если ядерный удар по любой точке планеты – номер 7432 с координатами по системе глобального ориентирования.
Макд указал на последнее человеку из Лэнгли.
– Да, – ответил Оверхолт на незаданный вопрос, – положение настолько ужасно. Если возникнет необходимость, я могу это устроить. Не знаю, много ли мы можем сделать со своей стороны. Большой Брат наблюдает, и если Бахар узнает о наших интересах, то поймет – что-то готовится. Мы постараемся навести кое-какие справки, но многого обещать не могу.
– Я понимаю.
В разговоре время пролетело незаметно. Наконец большой «Сикорский» оказался над авиабазой. Им приказали приземлиться у самолетов Ф-18 «Хорнет».
Член экипажа открыл боковую дверь, и Макд спрыгнул на тармак. В нисходящем от винта потоке воздуха он чувствовал себя как в «глазу» бури.
– Приятно было с тобой познакомиться, молодой человек, – произнес на прощание Оверхолт. Ему пришлось кричать, чтобы перекрыть шум вращающихся лопастей и реактивного двигателя. – Это я привил Хуану суеверие относительно пожелания удачи. Скажу просто – доброй охоты. И не придавай этому особого значения, но ты – наша лучшая и единственная надежда.
– Мы не подведем вас, мистер Оверхолт.
Макд помахал ему рукой и попятился, когда шум турбины усилился, и вертолет снова поднялся в воздух.
Абдул Мухаммед, он же Джон Смит, ни разу не видел шефа в такой неистовой ярости. Американский президент не произнес, как он ожидал, никаких речей о том, что уступает требованиям Бахара. Бахар не думал, что президент признается, что его шантажируют, но он должен был появиться на телеэкране и сокрушенно объяснить перемену в американской внешней политике.
Бахар весь предыдущий день смотрел повторяющееся освещение столкновения поездов, которое устроил возле Филадельфии, увлеченно глядя в громадный плазменный телевизор. С вертолетов снимали многочасовые фильмы о крушении, а репортеры на земле брали интервью у ошеломленных, окровавленных уцелевших.
Мухаммед не знал, что босс обладает способностью убивать. Разумеется, Бахар заказывал убийства, но в данном случае нажал пресловутую кнопку, что уничтожило двести тринадцать жизней. Бахар вкусил высшую власть, власть над жизнью и смертью, и пребывал от нее в восторге. Абдул видел это на его лице, в остекленелых глазах.
Однако теперь он злился как ребенок, которому не дают любимую игрушку.
– Он видел, что я способен сделать, и все равно не повинуется мне!
Абдул понимал, что босс говорит об американском президенте.
– И отправляет заключенных из Гуантанамо в международный суд! – продолжал неистовствовать босс. – Он знает, что я требовал отпустить их в родные страны. Если там станут их судить, это будет внутренним делом данных стран.
В кабинете Бахара возле квантового компьютера находились двое. Окна кабинета смотрели на унылый, заброшенный промышленный район с запятнанной нефтью землей и проигрывающими битву с ржавчиной зданиями. Центральное место в этой сцене занимал высокий мачтовый кран. В отличие от прочего оборудования он находился в рабочем состоянии. Под краном располагался бетонный бункер, способный выдержать удар любого оружия в арсенале военно-воздушных сил, кроме атомного.
Невидимы были все детекторы движения, тепловидеокамеры, стандартные камеры и не столь уже маленькая армия охранников, готовых лечь костьми за это дело. В отличие от наемников эти люди были фанатично преданны и уже проявили себя в Ираке или Афганистане. Когда бункер был готов, их тайком переправили в эту страну. Строился он в укромном месте в течение нескольких месяцев посторонним подрядчиком, считающим, что рабочие заливают бетоном быки моста, и затем был собран. В это же время был установлен компьютер.
Как рассчитала компьютерная сеть на той нефтяной платформе, кристаллы, ограненные до нужного размера, были завершающими деталями для работы квантового аппарата. Машина получилась величиной с гостиную в загородном доме, была напичкана экзотической электроникой и при взгляде через поляризованные линзы испускала красное пульсирующее свечение, словно в ней билось сердце.
Никто не понимал, как она работает, почему то, как выстраиваются в кристаллах атомы, является ключом к способности компьютера взаимодействовать с квантовыми флуктуациями и противодействовать интерференции на атомном уровне. Чтобы сделать это реальностью, потребовались годы эксплуатации системы компьютеров на «Джей-61».