Фабиола ссутулилась, пытаясь победить скорбь.
— Странно, что видение было столь сильным после первого же приема хомы, — заметил Секунд. — Конечно, это божье знамение.
— Кажется, твои товарищи в этом не убеждены.
— Они не осмелятся возражать мне, — нахмурившись, ответил Секунд. — По крайней мере, пока.
После этих слов у Фабиолы немного полегчало на душе. Но его следующие слова встревожили ее.
— Коракс… Превращение в ворона — это первая ступень митраизма. Но большинство инициируемых никогда его не видит. — Секунд посмотрел на нее в упор. — Твое видение означает, что наша встреча не была случайной.
— Откуда ты знаешь?
— Митра открывает мне многое. — (Улыбка Секунда разозлила Фабиолу, решившую, что ей морочат голову.) — Каковы твои дальнейшие планы?
Фабиола на мгновение задумалась. Вернуться в латифундию? Но теперь это было невозможно. Остаться в Риме? Но неопределенная политическая ситуация становилась все опаснее, к тому же в городе скрывался Сцевола. Дважды получив отпор, фугитиварии не перестанет ее преследовать. В этом Фабиола не сомневалась. Но куда она может уехать без защиты?
— Не знаю, — ответила Фабиола, с надеждой глядя на статую Митры.
— Здесь тебе оставаться нельзя, — сказал Секунд. — Мои люди этого не потерпят.
Фабиолу это не удивило. Она нарушила одно из самых священных правил ветеранов. Их угрозы не были пустым звуком.
— После того, что случилось нынешней ночью, многие хотят твоей смерти.
Она зависела от милости Секунда. Его и Митры. Фабиола закрыла глаза и стала ждать продолжения.
— Твой возлюбленный в Галлии с Цезарем? — спросил он. — Пытается подавить восстание Верцингеторикса?
У нее гулко забилось сердце.
— Да.
— Брут сможет тебя защитить.
— До границы сотни миль, — дрогнувшим голосом сказала Фабиола. — А потом — еще больше.
— Я провожу тебя, — заявил Секунд.
Она не подала виду, что потрясена.
— Почему?
— По двум причинам, — усмехнулся Секунд и кивком показал на тавроктонию. — Одна из них заключается в том, что этого хочет бог.
— А вторая?
— Цезарю нужна помощь тех, кто находится в Риме, — хитро подмигнув, продолжил он. — Посмотрим, откажется ли он от пятидесяти с лишним ветеранских мечей. Если он согласится, мы получим признание и заслуженную пенсию.
Мудрый план, подумала Фабиола.
За годы отсутствия в Риме Юлий Цезарь сумел создать себе громкое имя: завоевание Галлии принесло Республике несметное богатство. Затем последовали вторжения в Германию и Британию — короткие, но победоносные кампании, доказавшие местным жителям военную мощь Рима. С каждым гонцом, сообщавшим о новой победе, плебеи любили Цезаря все больше.
Но этого оказалось недостаточно. Цезаря не было в городе, он не показывался на публике и не обхаживал влиятельных вельмож и сенаторов, ища их поддержки, которой можно было добиться только взятками и подкупом. Цезарь все еще нуждался в помощи своего уцелевшего союзника по триумвирату — Помпея Великого. Но тот, довольный смертью Красса в Парфии, поддерживал бывшего товарища только на словах, а тем временем пытался подружиться со всеми мелкими фракциями в Сенате. Мало кто из них любил Цезаря, самого блестящего из римских полководцев. Этот человек, всегда презиравший закон, представлял реальную угрозу для Республики. Но сейчас, в условиях политической нестабильности и перед лицом грозящей анархии, Цезарь застрял в Галлии, и никто не знал, когда он оттуда выберется. Иметь надежных людей в столице было заманчиво.
— Спасибо тебе, — от души сказала Фабиола. — Но по дороге нам встретятся бандиты. Кроме того, нас будет преследовать Сцевола со своими фугитивариями.
Заметив, что она невольно покосилась на его культю, ветеран рассмеялся.
— Я отправлюсь не один. Со мной пойдут все товарищи, которых я смогу убедить.
Фабиоле хватило секунды, чтобы принять решение. Дорога на север будет опасной, а в Галлии станет еще опаснее. Но есть ли у нее выбор?
Она по-мужски протянула руку. Секунд улыбнулся и пожал ее.
* * *
Решение оставить город оказалось мудрым. Едва забрезжил рассвет, как в небо потянулись струи дыма. Новые и новые дома охватывало пламя. Толпа вовсю пользовалась тем, что Сенат был парализован продажностью, нерешительностью и склоками. Сугубо гражданские политики, сенаторы не подготовились к столь дерзкому вооруженному восстанию и боялись его. В самой Италии вмешательства армии никогда не требовалось; чтобы избежать попыток переворота, легионы находились в гарнизонах, удаленных от Рима на много миль. Это правило нарушалось только тогда, когда городу грозил мятеж. Люди Клодия, поджигавшие самые важные здания столицы, были чересчур уверены в себе. А перегруппировавшиеся легионеры Милона жаждали только одного. Мести.
В Риме воцарился хаос.
После наступления рассвета возобновление насилия было неминуемо. Остановить жаждавшую крови толпу могли только опытные воины, хорошо ориентировавшиеся в переплетении улиц и переулков. Но у Секунда было слишком мало людей, чтобы справиться с ситуацией, Красс отправился в Гадес, а Цезарь был далеко. Без вмешательства Помпея Великого будущее Рима выглядело очень мрачным. Если вельможи и сенаторы не хотели, чтобы у них на глазах заполыхали рынки, суды и прочие общественные места, не говоря уже об их собственных домах, они были просто обязаны обратиться к консулу за помощью.
Когда городские стены остались позади, Фабиола вспомнила предсказание Брута, что именно так Помпей и поступит. Этот человек перехитрил Красса, приписав себе подавление восстания Спартака, а теперь сотворил то же самое с полководцем Лукуллом, который почти подавил мятеж Митридата в Малой Азии. Помпей стремился получить главный приз и вовсе не желал иметь соперников. Тот, кто впервые со времен Суллы привел бы вооруженных легионеров на Римский Форум, получил бы реальную власть над Республикой.
Но другого выбора у Сената не было.
* * *
Через пять дней Фабиола с трудом вспоминала то, что произошло на Форуме. Вместо криков дерущихся людей она слышала птичье пение, потрескивание носилок и негромкие голоса Секунда и его людей. Высунувшись из носилок, Фабиола всматривалась в даль. Доцилоза неодобрительно цокала языком, но молодая женщина не обращала на нее внимания. Испуганная тем, что случилось с Фабиолой на улице, служанка наотрез отказалась оставаться в городе, а Фабиола, довольная тем, что у нее будет спутница, не возражала. Однако без конца качаться вверх и вниз было скучно. Возможно, время от времени выглядывать из носилок было опрометчиво, но иначе Фабиола просто сошла бы с ума.
Другой человек, тоже отказавшийся остаться в Риме, шел рядом с носилками. Страшная рана не помешала Сексту настоять на том, что он проводит Фабиолу на север. Одноглазый раб следовал за ней как тень; это очень утешало. Никто, кроме Доцилозы, не мог подойти к ней ближе чем на три шага без его одобрительного кивка.