Последний довод, похоже, пронял миссис Белден, потому что, с отвращением посмотрев на В, она встала со словами:
– Я в вашей власти. – После чего набросила платок на лицо бездыханной девицы и вышла из комнаты.
Спустя две минуты я уже держал в руках письмо, о котором говорил В.
– Это все, что я смог найти, сэр. Оно лежало в кармане платья, которое было на миссис Белден вчера вечером. Второе, вероятно, где-то спрятано, но у меня не было времени на его поиски. Впрочем, одного этого, думаю, будет достаточно. Второе вам не потребуется.
Едва ли заметив, как значительно В это произнес, я открыл письмо. Это был меньший из двух конвертов, которые миссис Белден прятала под шалью.
Дорогой друг!
Я в ужасной беде. Вы, любящая меня, должны знать об этом. Я не могу ничего объяснить, могу лишь молить вас об одном: уничтожьте то, что находится у вас, сегодня же, немедленно, без вопросов и сомнений. Согласие никого другого на это не требуется. Вы должны выполнить мою просьбу. Если откажетесь – я пропала. Сделайте же то, о чем я прошу, и спасите ту, что любит вас.
Адресовалось письмо миссис Белден, ни даты, ни подписи на нем не было, стоял лишь нью-йоркский почтовый штемпель, но я узнал почерк. Это была рука Мэри Ливенворт.
– Убийственное письмо, – сухо промолвил В. – И убийственная улика против того, кто его написал, и против женщины, которая его получила!
– В самом деле, это серьезная улика, – сказал я. – Была бы, если бы я не знал, что в письме говорится об уничтожении совершенно не того, о чем вы подумали. Здесь речь идет о бумагах, которые хранились у миссис Белден, не более.
– Вы уверены, сэр?
– Вполне. Но поговорим об этом позже. Вам пора послать телеграмму и сходить за коронером.
– Хорошо, сэр.
И на этом мы расстались. Он занялся своим делом, а я своим.
Миссис Белден я нашел расхаживающей по комнате внизу, оплакивающей свое положение и выдвигающей какие-то безумные предположения о том, что скажут о ней соседи, что подумает священник, что сделает какая-то Клара, и о том, как она жалеет, что не умерла до того, как ввязалась в это дело.
Сумев через какое-то время успокоить миссис Белден, я уговорил ее сесть и выслушать меня.
– Таким волнением вы только расстроите себя еще больше, – заметил я, – и вдобавок не приготовитесь к тому, через что вам скоро придется пройти.
И обуреваемый желанием утешить несчастную женщину, я сначала объяснил ей обстоятельства дела, а потом спросил, есть ли у нее друг, к которому можно, если что, обратиться.
К моему большому удивлению, миссис Белден ответила, что, хотя ее соседи – приятные люди, но среди них нет ни одного, к кому можно было бы обратиться в подобном случае за помощью или сочувствием, и что если я не сжалюсь над ней, то ей придется справляться одной.
– Как всегда, – заключила она. – Начиная со смерти мистера Белдена и заканчивая пожаром в прошлом году, из-за которого я потеряла все свои сбережения.
Меня тронуло то, что она, несмотря на слабость и непостоянство характера и обладая по меньшей мере одним достоинством – умением сочувствовать, страдала от нехватки друзей. Я без колебаний предложил ей свою помощь при условии, что она будет со мною совершенно откровенна, как того и требовало это дело. К счастью, она выразила готовность и сильнейшее желание рассказать мне все, что было ей известно.
– У меня и так в жизни сплошные тайны, – добавила она.
И я уверен, если бы тогда в дом вошел полицейский и попросил ее раскрыть тайны, порочащие ее сына, она бы тут же это сделала.
– Как мне хочется выйти на площадь и рассказать всем, что я сделала для Мэри Ливенворт! Но сначала, – она перешла на шепот, – скажите, Бога ради, как сейчас живут девочки? Я не осмелилась спросить об этом или написать. В газетах много пишут об Элеоноре, но в них нет ни слова о Мэри. А сама Мэри пишет только об опасности, которая ей угрожает, и о том, что ей грозит, если станут известны определенные факты. Говорите правду. Я не хочу причинить им вред, я просто хочу позаботиться о себе.
– Миссис Белден, – сказал я, – Элеонора навлекла на себя неприятности отказом рассказывать все, что от нее требовалось. Мэри Ливенворт… Но я не могу говорить о ней, пока не узнаю, что вы можете поведать. Ее нынешнее положение, как и положение ее двоюродной сестры, слишком ненормально, чтобы нам с вами его обсуждать. От вас мы хотим узнать вот что: как вы оказались замешаны в это дело и что стало известно Ханне, что заставило ее бежать из Нью-Йорка и искать прибежища здесь?
Но миссис Белден, сжимая и разжимая руки, смотрела на меня полным тревожного сомнения взором.
– Вы все равно мне не поверите, – сказала она, – но я не знаю, что стало известно Ханне. Я понятия не имею, что она увидела или услышала в ту роковую ночь. Она не рассказывала, а я не спрашивала об этом. Она только сказала, что мисс Ливенворт хотела, чтобы я спрятала ее у себя на время. Я любила Мэри Ливенворт и восхищалась ею, как никем другим, и согласилась…
– Вы хотите сказать, – прервал ее я, – что, узнав об убийстве, вы по просьбе мисс Ливенворт продолжали прятать у себя Ханну, ни о чем не спрашивая и не требуя объяснений?
– Да, сэр, вы не поверите, но это так. Я решила, раз Мэри прислала ее сюда, у нее были на то причины, и… и… Я не могу сейчас этого объяснить, все это со стороны кажется совсем другим, но я поступила именно так, как говорю.
– Весьма странное поведение. У вас, должно быть, имеются очень серьезные причины настолько слепо подчиняться Мэри Ливенворт.
– Сэр, – ахнула она, – я думала, все понимают, что Мэри – светлое юное существо, которое снизошло со своего высокого положения до любви ко мне, – каким-то образом связалась с преступником, и мне лучше ничего об этом не знать, делать то, что просят, и верить, что все будет хорошо. Я не принимала никаких решений, я просто следовала порыву. Я не могла поступить иначе, это не в моей природе. Когда меня просят что-то сделать для того, кого я люблю, я не могу отказать.
– И вы любите Мэри Ливенворт, женщину, которую, похоже, сами считаете способной на серьезное преступление?
– Я не говорила такого. Она может быть как-то связана с ним, хотя сама его не совершала. Она не способна на такое. Она слишком деликатна.
– Миссис Белден, – сказал я, – на основании чего вы делаете такие выводы? Что вам о ней известно?
Бледное лицо ее вспыхнуло.
– Даже не знаю, что ответить, – сказала она. – Это долгая история, и…
– Не нужно долгих историй, – прервал я. – Просто назовите одну, главную причину.
– А причина такая. Мэри находилась в положении, из которого ее не могло вырвать ничто, кроме смерти дяди.
– Как это?
Но тут нас прервал шум шагов, и, выглянув, я увидел, что В входит в дом один. Оставив миссис Белден, я пошел ему навстречу.