— Говорят, что там, наверху, обитает сам Вулкан, — сказал Брут. — Лично я в этом не уверен. — Он хохотнул и добавил: — Кратер на вершине — уж очень гадкое место. Летом там невыносимая жара, а в это время года всегда лежит снег. И никаких признаков присутствия бога. Но это не удерживает местных жителей от попыток ублаготворить его во время Вулканалий. Они за неделю сжигают в жертвенном огне больше рыбы, чем съедают за год. Что с них взять — суеверные крестьяне!
Закаленный в боях аристократ не слишком уважал богов. Исключение составлял лишь Марс — бог войны.
Фабиола поежилась и плотнее запахнула шерстяной плащ. Несмотря на холод, в гавани сильно пахло тухлой рыбой и помойкой. Взглянув в темную воду, она скорчила брезгливую гримасу.
— Стоки из города, — пояснил Брут. — Но ты не беспокойся — на вилле нет ничего подобного. Там отличная клоака, которая уходит на полмили в сторону.
Восемь рабов с несчастным видом дожидались, стоя рядом с опущенными на землю большими носилками. Оставив недавно освобожденную Доцилозу следить за разгрузкой багажа, Фабиола и Брут уселись в носилки и направились на виллу.
Улицы Помпеи были почти безлюдными. Немногочисленные прохожие торопливо шли, пригнув головы и пряча лица от резкого ветра, кто в бани, кто на рынок. Старый авгур обеими руками держал колпак, чтобы его не сдуло и не унесло. Рядом с носилками с веселым смехом пронеслась стайка оборванных ребятишек, которым удалось украсть где-то каравай хлеба. Вслед им неслись гневные вопли.
Форум, где еще кипели строительные работы, оказался довольно внушительным для провинциального городка. В архитектурном ансамбле площади господствовал недостроенный храм Юпитера, вокруг которого располагались еще несколько святилищ, непременный театр и публичная библиотека. Перед многими зданиями красовались статуи богов. Значительную часть остального пространства занимал крытый рынок, ветер заглушал призывные крики торговцев.
Носилки довольно долго плыли, плавно покачиваясь, прочь из города и дальше на север, за его пределы. Брут, похоже, позабыл о том, что Фабиола устала во время путешествия, и увлеченно рассказывал о вилле, к которой они направлялись.
— Ее построила для себя семья видных аристократов. Но лет тридцать назад у них начались большие трудности, и они продали ее богатому плебею. Во времена Суллы [25] они оказались не на той стороне, — подмигнув, пояснил Брут.
Фабиола принужденно засмеялась двусмысленной шутке. За недолгое время своего правления диктатор истребил множество людей.
— Авгуры говорят, что к дурным людям рано или поздно приходят неудачи. А может быть, дело в том, что этот купец жил на Авентине. — Брут пожал плечами. — Он выставил виллу на продажу две зимы тому назад, когда и покупателей-то не было. Так что досталась она мне почти задаром, — улыбнувшись, добавил он.
— Купец, ты говоришь? — с неожиданным интересом переспросила Фабиола, подавшись вперед. — С Авентина?
Он удивленно взглянул на нее:
— Да. Такой старый вонючий толстяк. А что?
— Как его звали?
Брут задумался, провел рукой по коротко подстриженным каштановым волосам.
Сердце Фабиолы вдруг заколотилось часто-часто.
— Гемелл?.. — Он еще немного помолчал и твердо сказал: — Да, Гемелл, так его звали.
Напряжение отпустило Фабиолу, она вздохнула с облегчением. Ее давняя мечта о том, что она станет владелицей виллы своего бывшего хозяина, нежданно сбылась.
— Ты знала его? — с любопытством спросил Брут.
Она схватила его руку и крепко стиснула.
— Это он продал меня в Лупанарий.
— Вот мерзавец! — Вспышки гнева случались у Брута нечасто и бывали очень впечатляющими.
— Но ведь иначе я не встретила бы тебя, — потупив взгляд, сказала Фабиола.
— Верно. — Сразу успокоившись, он выглянул из носилок. — Может быть, это тебя немного утешит: я слышал, что в последнее время все его дела пошли прахом. Он лишился всего состояния, когда корабли со зверями, которых он купил для цирка в Египте, утонули во время бури.
И снова в душе у Фабиолы вспыхнула печаль. Ей вспомнились их с Ромулом детские мечты о том, как они станут бестиариями и будут ловить диких зверей. С тех пор, казалось, прошла целая жизнь.
— Ростовщики гонялись за ним круглосуточно, — добавил Брут. — Ему пришлось даже продать свой авентинский дом.
Боль утихла, на смену ей пришло успокоение. К тому времени, когда впереди показались высокие стены ее нового дома, Фабиола твердо поняла, что Юпитер непостижимым, как это водится у богов, образом продолжает заботиться о ней.
Месть свершилась: Гемелл сделался одним из множества бездомных, наводнявших улицы Рима и выпрашивающих подаяние у тех, кто побогаче. Купец ставил деньги превыше всего на свете, и нынешняя участь была для него страшнее и мучительнее, чем быстрая смерть от ножа, который всадили бы ему под ребра в каком-нибудь глухом закоулке. Что ж, поделом злодею, хотя еще лучше было бы, если бы она могла постучать в дверь нынешнего жилища Гемелла и сообщить, что это она, Фабиола, теперь владеет его обожаемой виллой. Ее радость омрачало лишь то, что Ромул и мать не могут порадоваться вместе с нею. Но они, несомненно, следят за нею с той стороны.
Теперь, став любовницей могущественного патриция, она могла всецело отдаться выяснению личности своего отца. Ключом к разгадке, по доброй воле или не зная того, должен был послужить Брут. Он с готовностью введет ее в самые высшие круги римского общества как равную тем, кто некогда презирал ее. И где-то там должны обнаружиться улики. Возможно, они окажутся совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.
На это должно было уйти некоторое время, но Фабиола решила не успокаиваться, пока ее мать не будет отмщена.
Восточнее Селевкии, осень 53 г. до н. э.
Безжизненная равнина уходила в бесконечность. За спинами воинов вздымался пролегший с севера на юг грандиозный горный хребет, снеговые шапки на его вершинах являли собой разительный контраст с лежавшей далеко внизу песчаной пустыней. Путь сквозь бесчисленные узкие ущелья, через бурные реки с обжигающе холодной водой, по тропам, змеящимся по самому краю ужасающих обрывов, занял не одну неделю. Несколько сотен легионеров пропало под обвалами и умерло от горной болезни. На голых склонах трудно было отыскать топливо для костров, случайный горный козел, оказавшийся на расстоянии выстрела из лука, не мог насытить всех. Вяленое мясо, пресный хлеб и сила воли все же помогли уцелевшим пленникам преодолеть ужасные горы.