Виталий нашарил у себя под боком часы: семь вечера. Он прел под одеялом четыре часа.
Увидев, что он проснулся, Данатар проговорил ему что-то приветливое и указал на бурлящий казан. В казане варились куски баранины, помидоры, луковицы и картофелины.
Виталий вспомнил о близкой заводи и с блаженством потянулся. Он в одних трусах и туфлях, чтобы не пекло ступни, пошел к воде.
Она была неглубока, от силы вершка три.
Чтобы погрузиться целиком, нужно было лечь плашмя. Он так и поступил, разведя в стороны руки и ноги.
Вода приносила блаженство. Он ощущал скольжение по телу ее холодных и приятных струй.
После купания он попрыгал на плоском камне и обулся. Идя медленно к облюбованной тени чинары, он думал о том, как хорошо в горах. Так тихо и спокойно, словно в первозданном раю. На минуту ему показалось удивительным, что неподалеку кишит людьми мир, который заставляет суетиться и добывать деньги. Эх, как там его родные? А как Женька? Наверняка она очень скучает. Лишь теперь он мог по достоинству оценить ее ласковую преданность.
Едва он привалился на кошму и собрался выпить прохладного чая из мяты, как с тропы со стороны заводи послышались голоса.
— Аны Реджеп гелья, — сказал Данатар.
— Угу, Реджеп, — бездумно подтвердил Виталий.
Но вот в поле зрения действительно возник Реджеп. Долговязый, в парусиновой кепке, в сорочке навыпуск и шароварах-балаках. Над плечом его торчал ствол ружья. Следом за ним двигались два человека в треуголках из газет и темных очках. На обоих одинаковые светло-зеленые футболки и спортивные штаны с лампасами. Кожа у них посветлее, чем у Реджепа. Да нет, бледных туркмен немало, особенно в городе. И все-таки было в этих фигурах что-то близкое, что-то такое русопятое… Тот, что казался помоложе, нес пакет с едой. Другой шел налегке, прихрамывая на правую ногу.
Данатар шагнул им навстречу и стал пожимать им руки обеими ладонями.
Тут Виталий коротко простонал и нацепил на нос темные очки. И стал судорожными движениями одеваться, с трудом попадая ногами в штанины.
— Сейчас будем шурпа кушать, — сказал своим спутникам Реджеп. — Виталик, я твоих друзей привел.
— Ви-вижу. — От ужаса язык Виталия заплетался.
Более моложавый спутник Реджепа пошел на Виталия с распростертыми руками:
— Витаха, братан! Сколько лет! Сколько зим!
Его фальшиво-радостный рев звучал в ущелье как что-то чуждое, неприятное.
Шурик обнял Виталия и зашептал ему в ухо:
— Только рыпнись, падла. У него ружье не заряжено. А у Сереги пушка за поясом. Всех уложит. Будешь тихо — все мирно решим.
— Ухю, — кивнул, как болванчик, Виталий.
Если бы на лице застигнутого врасплох не было солнцезащитных очков, Реджеп увидел бы наяву часть недавнего ночного кошмара Виталия: глаза, готовые лопнуть.
Когда Шурик шагнул от него в сторону, руку Виталия до боли сжала стальная рука Сергея.
— Что кряхтишь, родной? — с нехорошей улыбкой выдохнул ему в лицо Сергей. — Будешь тихо — будешь живой. Учти — туркмены тебе уже не помощники.
Со стороны могло показаться, что мило переговариваются два давних друга.
— Мальчишка все равно здесь останется, — промолвил Виталий.
Сергей отпустил его руку и повернулся к Да-натару:
— Ну, что ты там варишь, парень? Какую такую шурпу?
Данатар, который в эту минуту снимал котелок с огня, только улыбнулся и проговорил что-то свое, гортанное.
— Он по-русски совсем не знает, — сказал Реджеп. — Раньше бы армия Россия пошел — сразу бы выучил. А теперь даже телевизор больше турецкий передача есть, чем русский.
Они уселись на кошму впятером вокруг эмалированной миски с шурпой и стали есть расписными деревянными ложками. Шурпа была приятно соленой, с разваренными картошкой, луком и помидорами, и нежная баранина соскальзывала с костей. Виталию пришлось сидеть рядом с Сергеем, и даже ложки их порой задевали одна другую. Очки, естественно, пришлось снять, и он старательно опускал глаза в миску и с усилием проглатывал суп. К счастью, занятому едой Реджепу говорить не хотелось. Он только задал несколько отрывистых вопросов Данатару.
Туркмены провели после трапезы руками по лицу, и Реджеп поднялся:
— Пойду охота. Убить не убью, хотя бы ребят встречу. Вы отдыхайте. Природа смотрите.
И он стал удаляться, пока совсем не затерялся черной щепочкой в неведомом краю ущелья.
— Что так смотришь? — спросил Шурик. — Он ушел.
Виталий сказал:
— Не слепой, — и поднялся с кошмы, чтобы бочком пробраться мимо врагов в сторону и сесть на камень.
— Куда ты уползаешь, а? — усмехнулся Шурик.
— Противно с вами сидеть, — неожиданно для самого себя сказал Виталий.
— Думаешь, нам с тобой приятно, — сказал Шурик и покосился в сторону Данатара, который отмывал в речке посуду.
— Хоть пацана не трогайте, — сказал Виталий.
— Мы и тебя можем не трогать, — сказал Шурик.
Сергей тем временем задрал штанину и с угрюмым лицом ощупывал свою исполосованную шрамами голень.
— Что-то не верится, — сказал Виталий и нацепил на нос очки.
— Деньги где? — спросил Шурик.
— Нету. Половину оставил своей девчонке, другая половина… тоже в надежном месте.
— Почему «тоже»? — Сергей одернул штанину и поднял на Виталия глаза. — Деньги у бабы — это ты называешь в надежном месте? Дурак ты.
— Сам знаю, что дурак. — Виталий, казалось, воспринял слова Сергея в более общем смысле. — Что дурак, то дурак.
— На нас деньжата повесили. Всю сумму, — сказал Сергей. — Так что ты не просто дурак — ты сволочь. И Мазепа хочет твою руку.
— Отхватить у вора руку, — после паузы криво осклабился Виталий. — Арабских сказок начитались, да?
— У твоих друзей туркмен научились, — сказал Шурик.
— Врешь ты все, — огрызнулся Виталий. — Они просто вора ногами лупят. Поймают если вора на базаре и бьют ногами. Они не такие волки, как вы.
— А ты спи…ди у них столько бабок — мы еще посмотрим, — сказал Шурик, — чем они таких вот гадов бьют.
— Пустой разговор у вас, — сказал Сергей. — Виталий, мальчишка по горам еще не лазил?
— В каком смысле?
— В прямом. — Сергей устало прикрыл глаза и повалился навзничь на кошму. — Мальчишка есть мальчишка, понимаешь? Они его забрали по хозяйству. Вот он пожрать сварил, посуду помыл… Дров для ужина приготовил?
— Приготовил^ — сказал Виталий.
— Приготовил, — задумчиво протянул Сергей. — Теперь ему охота погулять. По горам полазить. Там где-нибудь ящерицу поймать, где-то череп барана увидеть, в укромном месте ручкой погонять. Или косячок шмальнуть.