— Пани, — оправдывался чиновник, — если я вас толкнул, то сделал это нечаянно. И вовсе я не пьян. Я вообще не пью. Разве что на выпускном вечере в школе немного побаловался. Впрочем, эта слабость в молодом возрасте простительна. Вам бы это следовало знать. Не нападайте на меня, я не дамся…
И обращаясь к собравшейся вокруг него толпе, он сказал: — Господа, подтвердите, что я сделал это нечаянно.
Женщина сплюнула и ушла.
Чиновник продолжил свой путь.
«Вот уж когда я займусь разведением миниатюрных гиацинтов… посажу ряд горечавки, затем — тюльпаны… а уж многолетники и подавно, вот когда ты увидишь многолетники…»
Тут он осекся, подозрение опять шевельнулось в нем и спазмой сдавило горло.
«Чему я радуюсь, чего беснуюсь?! Сумасброд я эдакий! Какой там нотариус! Может, это все обман… Разве может на мою долю выпасть счастье? Я такой, что сразу же всему верю…»
4
И ему вспомнился сон, который он видел в детстве.
Он посещал детский очаг при женском монастыре. Накануне Рождества монашки раздавали детям подарки. Йиндржиху достался подарок, какого не было ни у одного из детей — он получил ящичек из-под дрожжей, обладающий чудодейственной силой. Стоило на ящичек сесть, как он взлетал, но отнюдь не стремительно и высоко, а летел над самой землей вдоль уходящей под гору улицы — мягко и плавно. Йиндржих радовался и думал: «Подлечу к нашему дому и покажу это чудо папе с мамой».
Он подлетел к дому и позвал родителей, чтобы похвастаться. Родители вышли из дверей, а Йиндржих сел на ящичек. Но ящичек не взлетает, да и только. Все смеялись над Йиндржихом.
«С той поры — хмуро добавил про себя чиновник, — все у меня в жизни пошло вкривь и вкось… Такой уж я невезучий. Не помню, чтобы в трамвае хоть раз рядом со мной села красивая девушка… Но этому нотариусу я разыгрывать себя не позволю. Я ему покажу!..»
Он помчался обратно на Платнержскую улицу и, вконец запыхавшись, взбежал на третий этаж. Перед дверью нотариуса он замешкался.
«Позвонить — не позвонить?» — заколебался он.
И тут его взгляд упал на табличку с надписью:
Ганна Роубичекова
modes-robes
«Если на этой табличке нечетное количество букв, — позвоню, — решил он, — если четное — не позвоню».
На табличке количество букв было нечетным.
«Стало быть, войду? Но, может, нужно было засчитать и дефис в modes-robes?»
В этот момент дверь отворилась, и вышел нотариус взглянуть, нет ли чего в почтовом ящике. Увидев чиновника, он несколько опешил и приветливо спросил: — Вы что-то забыли?
— Нет, нет, ничего, — поспешил заверить его чиновник. — Я только…
Он низко поклонился и ушел.
Он вдруг осознал, что все это правда.
1
Он ощутил в себе необыкновенную силу и свежесть. Солнце проглянуло из тумана и залило улицы мягким теплом.
«Солнышко славы мне засияло — подумал чиновник, впадая в пафос, но тут же одернул себя. — Не торопись! Громкие слова ни к чему. Ты не малое дитя».
Стремительно шагал он, вскинув голову. Мимо спешили люди. С высоты своего триумфа он жалел их, суетящихся в погоне за куском хлеба. В витрине гастронома он увидел фигурку китайца, предлагавшего приобрести пакетик чая. Чиновник остановился и принялся рассматривать статуэтку. Полюбовавшись, он послал ей воздушный поцелуй.
«Этого китайца я мог бы купить, если бы захотел, — сказал он себе, — но я не хочу. Куплю шахматы из слоновой кости и автомобиль „Пежо“. Это моя любимая марка».
Ему чудилось, будто он вырос на три головы. И он очень удивился, когда увидел свое отражение в зеркале небольшого магазина. Неприметного роста, сутулый, птичье лицо — все, как и до происшедшей в его жизни крутой перемены.
— Зеркало лжет, — категорично произнес он. Ибо он чувствовал, как растет, как расправляются у него плечи. Подходя к своему дому, он был уже могуч, словно страж императорского дворца. Уже издали завидел он дом полицейского, — крохотный, будто спичечный коробок. Полицейский возился с чем-то в саду. Чиновник видел его как бы в перевернутый бинокль, таким маленьким тот казался.
«А что, если грохнуть его о земь?.. — задался вопросом чиновник. — Долго ли? Я его как засохшего клопа раздавлю ногтем!.. Пусть лучше удирает, пока я не вошел во двор, иначе я его в порошок изотру! В порошок!»
Однако чем ближе он подходил к дому, тем больше становился полицейский, а сам он — все меньше и меньше.
Полицейский же рос и рос, все больше раздавался, матерел, пока не достиг ста семидесяти пяти саженей в высоту и ста семидесяти пяти саженей в ширину. Его голова возвышалась над холмом в предместье, а тень от него легла во всю длину улицы. Зато чиновник превратился в крохотное насекомое, которое невозможно было различить невооруженным глазом.
Проходя мимо полицейского, чиновник машинально притронулся к шляпе и поздоровался. Удивленный полицейский прикоснулся к фуражке и буркнул в ответ. С минуту он смотрел на дверь, за которой скрылся жилец, а затем победоносно сказал: —Все-таки я научил их, как надо себя вести.
2
— Разве в такое время приходят домой?
Чиновник хмуро молчал.
— Разве обедать приходят в половине четвертого? — снова вопросила пани Сырова. И осыпала чиновника градом упреков. Никто не может от нее требовать, чтобы она караулила обед в духовке. Ей некогда этим заниматься. Но муж ни с чем не считается. Забывает, что жена должна еще вымыть посуду и все прибрать. Пусть полюбуется, на что похожа кухня. Если кто-нибудь придет и увидит этот кавардак, сраму не оберешься!
Чиновник смиренно склонил голову над тарелкой супа, подцепил кончиком ножа немного соли и пробурчал: — Опять нотации… Неужто и в других семьях так же… Пойдешь к нему сама… Нечего меня поучать!
— Куда это я должна идти? — удивленно спросила жена.
— К нему… К нотариусу… — ответил чиновник.
— А что мне там делать, у нотариуса?
— Я же хожу к нотариусу… — возроптал чиновник. — Все на мне. Сам бегай, сам все устраивай… Он мне толкует о пошлине на наследство, и я опаздываю к обеду… А мне его разглагольствования ни к чему. У меня есть своя голова на плечах… Как видишь, я задержался не по своей вине.
Жена обомлела.
— У какого нотариуса ты был? — принялась она расспрашивать. — И что ты там делал?
Но чиновник вспылил и напустился на жену. Свои укоры он пересыпал бессвязными упоминаниями о наследстве, движимом и недвижимом имуществе, о ренте и наличности.
Жена пристально взглянула на него и сказала: — Вот видишь, я говорила тебе, чтобы ты надевал свитер, когда идешь в канцелярию. Поешь и снова в постель… Вот чем кончается, когда не слушаются.