– Нет, сэр, днём он никогда не ходил сюда. Ночью это было.
– И что же ты ночью делал в гараже? – изумился Суон.
– Ну я… того… посмотреть хотел. Ну, понимаете, он тут целыми ночами сидел, днём комнату всегда на ключ запирал, а ночами работал. Странно, правда? Вот я и подумал…
– И что же ты подумал?
– Перепетум мобль, – понизив голос, с большой важностью ответил Дэвид.
– Что? – Суон отвлёкся от рассматривания полок и внимательно посмотрел на паренька.
– Вы что, не знаете? – с недоверием спросил Дэвид. – Это такая штука, которая без всего работает. Мистер Биссет ведь был инженер. Вот, – Дэвид счёл объяснение исчерпывающим.
– Прекрасно. Послушай, Дэвид. Твоя мать ведь кухарка в доме, да? Ты не принесёшь мне чего-нибудь перекусить, голубчик? А я пока тут ещё посмотрю на машины, хорошо?
Дэвид покладисто кивнул и спустился вниз; Суон посмотрел из окна, как парень, не торопясь, вышел из ворот сарая и, по дороге сбивая сухие головки чертополоха палкой, пошёл к кухне за гаражом. Как только Дэвид скрылся за поворотом тропинки, инспектор подошёл к полкам и стал стучать по дощатым стенам. В углу он, пару раз стукнув, принялся аккуратно ощупывать щели и шляпки гвоздей. Через несколько секунд он смог вынуть пару гвоздей и снять небольшую доску. Суон запустил руку в открывшуюся нишу, пошарил там, оцарапав запястье и чертыхаясь, а затем произнёс удовлетворённое «А!» и вынул из тайника туго свёрнутый лист чертёжной бумаги.
Суон приладил доску обратно, вытер платком кровь на руке и подошёл со своей находкой к окну. Осторожно развернул лист – это был чертёж, в котором Суон мало что понял, но старательно прочитал легенду в углу листа, затем быстро свернул лист и аккуратно припрятал под пиджаком.
Когда Дэвид появился на пороге гаража, Суон уже с интересом рассматривал один из автомобилей Фицгилбертов.
– Мамаша сказала, что ежели вы – джентльмен, то она сделает сандвичей, а ежели нет, то я могу взять для вас хлеба. Я сказал, что вы – джентльмен, – с гордостью доложил парень и протянул инспектору пакет, аппетитно пахший беконом.
– Ты молодец, Дэвид, – сказал Суон, приступая к еде. – А скажи мне, кто-нибудь интересовался кабинетом Биссета, после того, как его арестовали?
– Да вроде как никто. Мистер Протт, тот уж точно не интересовался. Да и чем тут интересоваться? Как мистера Биссета арестовали, так господин барон сам всё отсюда забрал. Пришёл, все бумаги сложил, а потом прислал слугу, чтобы тот все книги перенёс в дом.
– Понятно. А ты, часом, не знаешь, отчего Биссет поссорился с господином бароном?
– Я знаю. И знаю, чего вас младший Фицгилберт просил сюда приехать. Оно всем нужно, – с удовольствием сказал парень.
– Что – оно? – переспросил Суон.
– Ну как – что?! Перепетум мобль! Что я, совсем дурак что ли, не понимаю? Вот из-за него и барон с Биссетом поссорились, это я вам точно говорю. Мистер Биссет начертил перепетум мобль, а барону отдавать не захотел. Ну, вот так и повздорили.
– Ага, чудесно. Передай своей матушке, что сандвичи были очень хороши.
Инспектор подкрепил свою благодарность солидным денежным вознаграждением, и пообещал обратить внимание Фицгилбертов на способного юношу, работающего при гараже. Дэвид настолько преисполнился важности, что, наконец-то вынул палец из носа и просиял: улыбка обнаружила крупную недостачу зубов у юного дарования.
* * *
– Что это? – спросил мистер Харрисон, принимая свиток из рук Суона.
– Это, с позволения сказать, перепетум мобль.
Харрисон развернул бумагу, а затем с любопытством посмотрел на Суона.
– И что же вы хотите мне рассказать по поводу этого… мобля? – прошелестел Харрисон, изучая чертёж в лупу, и чуть заметно усмехаясь.
– Мистер Харрисон, на основании всей известной мне информации я могу сделать вывод, что барон Фицгилберт и был агентом фон Мюкка, и это ему предназначалась записка с шифровкой. Пользуясь своим служебным положением и безупречной репутацией, он регулярно выносил из Адмиралтейства чертежи, имеющие гриф «Секретно».
В Уимблдонском имении на барона работал Томас Биссет, бывший инженер крупного машиностроительного завода в Манчестере. Я навёл справки – Биссет обладал на редкость вспыльчивым характером, его уволили с завода после конфликта. Инженером он был не блестящим, но его начальник, главный инженер, отметил в беседе, что Биссет обладал редкими способностями чертёжника. Вероятно, Фицгилберт искал подобного человека, так что довольно скоро после скандала на заводе Биссет переехал в Уимблдон с семьёй. Фицгилберт нанял его в качестве механика, но у него был небольшой кабинет, комнатушка над гаражом, где было оборудовано рабочее место для копирования. Так вот, Фицгилберт вечером привозил секретные бумаги в имение, вызывал Биссета в гараж, и тот за ночь делал копии. Утром барон отправлялся на службу и возвращал чертежи на место.
– А где вы нашли это? – тихо спросил Харрисон, продолжая рассматривать чертёж и не глядя на Суона.
– Вероятно, Биссет не был удовлетворён теми деньгами, которые платил ему Фицгилберт. Хотя работа, надо сказать, адская – он работал ночами, в темноте, глядя на яркий свет: Биссет практически испортил зрение. Кстати, я ещё не знаю – сколько платил ему барон за эту работу, и куда девались деньги. На счетах Биссета весьма скромные суммы, и семья просто бедствовала бы, если бы не Фицгилберты. Ну, об этом я расскажу позже…
Харрисон посмотрел, наконец, на инспектора, и с немалым удивлением.
– Да, чуть позже, мистер Харрисон, – заверил Суон. – Итак, Биссет наверняка понимал, что он копировал. В любом случае он мог видеть гриф «Секретно». И Биссет решил получить больше, чем ему платил барон. Вероятно, в тот раз Фицгилберт привёз несколько чертежей, и один из чертежей Биссет украл. То есть – он сделал копию, но не отдал её барону, а припрятал в тайнике, прямо там же, в кабинете. Не рискнул нести домой. Не знаю – было ли это из любви к семье, или с каким-то другим умыслом… но он рассчитывал найти покупателя на этот товар самостоятельно, разбогатеть и уехать из Уимблдона.
– Так-так… кое-что мы проверим прямо сейчас, – Харрисон поднял трубку телефонного аппарата и любезно попросил соединить с номером в Адмиралтействе. Потом он несколько минут говорил с кем-то, с ласковой пристрастностью расспрашивая собеседника о режиме вывоза мусора с территории Адмиралтейства, а затем положил трубку на рычаги и с мечтательной улыбкой прошелестел:
– Да-а-а, все документы с этим кодом, – он показал ухоженным розовым ногтем на цифры в углу, – являются документами строгой секретности и находились в ведении Фицгилберта… Хм, продолжайте, сэр…
– Так вот, барон, разумеется, обнаружил недостачу и потребовал от Биссета объяснений. Часть их ссоры слышала супруга Биссета: барон спрашивал об отсутствующем чертеже. Биссет испугался и решил убить его. Тогда-то и состоялось покушение на барона. Во время суда, вероятно, Фицгилберт пригрозил Биссету, что если тот начнёт говорить о чертежах – ему же будет хуже. А если промолчит – то барон обеспечит его семью и, скажем, добьется смягчения наказания для самого Биссета. Инженер смолчал, хотя его жена умоляла его рассказать всю правду. Она даже ходила к мадам Фицгилберт и пыталась через неё заверить барона, что её муж – не вор. Баронесса попробовала помочь в этом деле, но Фицгилберт довольно сурово осадил свою супругу. На суде не было произнесено ни слова о чертежах. В любом случае, Биссет был опасен для барона, и тот обеспечил ему смерть в тюрьме. Я поговорил с тюремным врачом, который констатировал смерть заключённого: он сказал, что острый гастрит, который погубил Биссета, мог быть на самом деле пищевым отравлением. Биссет никогда не жаловался на желудок. Но он мог получить какую-нибудь передачу, якобы от жены, с домашней снедью… А Фицгилберт проявил себя как очень щедрый хозяин после его смерти: оплатил похороны, назначил вдове пенсию, а сыну Биссета – стипендию в колледже. Сам Фицгилберт стал после этого довольно подозрителен и нервозен, как сказала вдова в одной частной беседе. Пожалуй, это всё…