— Так вы предлагаете мне оставить все и бежать? Куда? Для чего?
— Для того, чтобы начать новую жизнь. Начать где угодно, но только не в испанской колонии! У тебя золото в Англии, позволь мне отправиться туда и предъявить на него права!
— Так вот куда ты меня думаешь заманить, — пробормотал он. — Ты хочешь, чтобы я отправился в Англию…
— Нет, тебе туда нельзя, там ты объявлен преступником! Позволь мне отправиться туда вместо тебя. Позволь…
Она схватила его за руку, но он оттолкнул ее. Лицо его было словно каменное, в голосе звучал металл.
— Значит, всю эту неделю ты только и делала, что пыталась морочить мне голову! Теперь я знаю, что ты замышляла, лживая девка! Ты хочешь сдать меня своим английским пиратам! Какой же стервой надо быть, чтобы стремиться уничтожить того, в чьих объятиях ты стонешь от страсти!
— Я никогда не желала тебе зла! — воскликнула Каролина.
Он приподнялся на локтях и теперь нависал над ней грозной тенью.
— Разве? Ты же хочешь подать меня врагам… словно десерт на блюде?
— Пираты не враги тебе, а друзья! Хоукс…
— Вот оно, твое коварство! Сначала обольстить, потом подчинить своей воле, а там делай что хочешь!
Он был зол еще и потому, что ей почти удалось добиться своего. Он почти поверил ей!
— Келлз, поверь мне, я никогда не лгала тебе! Я пытаюсь спасти твою жизнь!
— Я ошибся в тебе, — тихо сказал он. — Я едва не бросил ради тебя другую, но ты всего лишь пиратская шлюха!
Каролина оторопела от такой грубости. Далее события развивались с молниеносной быстротой.
Дон Диего подхватил Каролину на руки и ударом ноги распахнул дверь. В несколько шагов преодолев расстояние между двумя спальнями, он занес Каролину в ее комнату и бросил на кровать.
— Не попадайся мне на глаза! — И дверь с грохотом захлопнулась.
От гнева и отчаяния Каролина зарыдала. Сквозь всхлипы она слышала, как с треском захлопнулась дверь большой спальни.
На следующий день дон Диего не вышел к завтраку. Чуть позже Каролина видела, как он выезжает с губернаторской дочерью. Но самое худшее еще ждало впереди. Как только он вернулся с прогулки, экипаж донны Химены остановился у дома. Саму донну Химену Каролина не видела, но вороных красавцев коней не узнать не могла. Вероятно, встреча была назначена заранее, потому что Келлз не заставил себя долго ждать. Он сел в карету, и донна Химена увезла его с собой. Глядя на отъезжающий экипаж из окна спальни, Каролина в отчаянии сжимала кулаки.
То, что он увивался за пухленькой губернаторской дочкой, по большому счету не очень-то беспокоило Каролину. Но в донне Химене она видела настоящую соперницу, и то, что Келлз сейчас угодил в лапы этой испанской красотки… Ах, это совсем другое дело!
У Каролины окончательно испортилось настроение. Она решила устроить сцену за ужином, но увы, оказалась лишена такой возможности: Келлз не вернулся ночевать.
На следующий день при встрече он лишь едва заметно кивнул — не сказал ни слова. А когда Каролина попыталась заговорить с ним, он захлопнул дверь перед ее носом.
Она не могла знать, каких усилий ему стоило выдерживать характер, какую борьбу с собой приходилось вести. Он лежал в объятиях донны Химены, соблазнительной и умелой любовницы, но думал о Каролине. Тело его и душа тянулись к этой продажной флибустьерской девке. Ночь он провел в таверне, пытаясь забыться в вине, но забвение не приходило. Боже мой, она отравила ему душу, она околдовала его!
Но он твердо решил: не сдаваться. И, черт возьми, он справится с этим наваждением, с этим колдовством. Просто надо больше времени проводить с Хименой… Если же сладкие губы донны Химены не избавят его от тоски по телу Каролины, ну, тогда он найдет еще дюжину потаскух, в конце концов, этого добра в Гаване хватает!
Так он уговаривал себя — и все же страдал.
Но Каролина этого не знала. Она жила в своем собственном аду, в страхе за него и за себя.
— Вот они, мужчины! — с горечью сказала она сестре.
— Да уж, черт бы их побрал! — со смехом согласилась Пенни. — Ты знаешь, я уже почти затащила губернатора в постель! Не знала, что он окажется таким застенчивым!
— Наверное, юн тебя просто боится, — со вздохом сказала Каролина. — На тебя посмотришь, так кажется, что ты можешь мужчину живьем съесть.
— Да перестань, Кэрол! Я вовсе не такая кровожадная! Эй, погоди, ты-то что скисла? Что у вас тут случилось с доном Диего? Неужто голубки рассорились?
— Больше мы с доном Диего не любовники, — сквозь зубы процедила Каролина.
— Ах, так он взялся за старое! Ну что тебе сказать, все мужчины таковы, — с глубокомысленным видом заметила Пенни. — Но всегда можно ответить им тем же — найти себе другого!
Каролина во все глаза уставилась на сестру. Иногда стоит прислушаться к советам опытных женщин! Вот оно, лучшее средство от болезни! Лечи подобное подобным! Дон Рамон наведывался почти ежедневно, и всякий раз она просила Лу сказать, что ее нет дома. В медовых глазах дона Рамона угадывалась затаенная страсть, и Каролина знала, что может заполучить его в любой момент, стоило лишь намекнуть, что она не против. Дон Рамон — это то, что ей нужно!
— Свет на твоем доне Диего клином не сошелся, — продолжала поучать Пенни. — Верен дон Диего или нет, мир все так же прекрасен!
— Так же? — эхом откликнулась Каролина.
— Конечно. За доказательствами далеко ходить не надо. Совсем недавно ты убивалась по Келлзу, а тут… смотри как взвилась, стоило какому-то дону Диего положить глаз на какую-то донну Химену!
— Возможно, так было назначено мне судьбой, возможно, дон Диего послан мне, чтобы я забыла про Келлза!
— Не горячись, это я так, вскользь заметила.
— Наверное, мне действительно стоит найти себе другого, — сказала Каролина.
Но сказать проще, чем сделать. Ведь в душе она была по-прежнему верна своему флибустьеру.
— Не понимаю, за что ты меня ненавидишь, я тебе всего лишь раскрыла глаза!
Так Каролина начала свой разговор с Келлзом на следующий день, когда он, расслабленный и приятно уставший, вошел в дом, очевидно, возвратившись с рандеву с донной Хименой.
Он остановился, окинув Каролину пытливым взглядом. Всю — с головы до ног. Под этим откровенно раздевающим взглядом Каролина почувствовала себя неловко, даже покраснела.
— Я не испытываю к тебе ненависти, — ответил он.
Он не солгал. Потому что действительно не испытывал к ней ненависти. Беда в том, что при этом он еще и не был к ней равнодушен — напротив, желал ее каждой клеточкой своего тела, желал так, что едва мог сдерживать себя. При одном взгляде в ее сторону он чувствовал, что в груди загорается пламя. Но и когда ее не было рядом, дело обстояло не лучше: он носил ее образ с собой, куда бы ни шел и что бы ни делал. Но предпочел бы умереть, только бы не выдать своих чувств.