– К нему.
Колычевы одновременно перекрестились, так же дружно вернули шапки на головы, после чего Спиридон невольно потер лоб.
– Интересно, с чего бы сам на себя доносить стал… Да что за черт!.. Егорка, глянь, что у меня там за докука образовалась? Чирей какой, штоль, растет?
Младший брат как-то странно вздохнул, одновременно выискивая взглядом что-то по сторонам. Найдя же, сразу потащил его с собой – к обыкновенной бочке с водой.
– Глянь-ка на себя.
– Да что я тебе, баба какая?.. Ух ты… ети!!!
В едва колеблющейся водной глади кроме синего неба и плывущих по нему белопенных облаков, отразилось и бородатое «личико» изрядной ширины, на лбу которого слабо алели тонкие линии, складывающиеся в православный крест [156] .
– Э-э… Это как?.. Меня чего, как того черкеса, а?
– Ты давай не путай!!! Это вору тому было в наказание, а нам – в награду, отличая от иных прочих!.. Приболеет кто из семьи – государь его и со смертного ложа подымет, от врагов да недоброжелателей оградит, а со временем за службу верную и род наш в дворянское или даже боярское достоинство возведет. Тебе мало?
Вдруг Егор осекся и с легким подозрением (легчайшим, почти даже и незаметным) протянул:
– Или ты заповеданное тебе нарушать думаешь?
– Да окстись, брате, даже и в мыслях не было! О, вон и знак пропал…
Умывшись из той же самой бочки, Спиридон утерся шапкой, после чего ее же и надел.
– Не пропал. Вот как утворишь что не по слову Димитрия Ивановича – так он сызнова и проявится.
– Да понял я уже, понял. Что все нудишь и нудишь!
– Лучше я сейчас, чем вон они напомнят.
Глянув в сторону служивых Разбойного приказа, как раз вышедших подышать свежим воздухом, старший в семье Колычевых молча согласился. Да он и так все понимал, просто натуру свою тешил.
– Пошли-ка, брат, лучше в приказную избу. Страсть как хочется новый кафтан примерить! Кстати, а расскажи-ка мне, друг мой ситный, где же можно серебришком разжиться? Небось к казначейским дьякам на поклон придется идти?
Покрутив головой по сторонам в поисках излишне чутких ушей, Егор улыбнулся в ответ.
– Да понимаешь, есть в Москве один купчина Суровского ряду…
– За Москвой остаются доглядывать боярин и князь Иван Бельский, да боярин Василий Захарьин-Юрьев, да боярин и князь Василий Глинский!..
Названные великим князем тут же встали и с довольными улыбками поклонились. Потому что беречь столицу от врагов и пожаров в отсутствие державного владыки не только большая ответственность, но и великая честь!.. Опять же теперь им не надо мерзнуть в зимнем походе на Литву. Тем временем племянник царя окинул взглядом сидевших на широких лавках бояр, выискивая среди них желающих что-то сказать напоследок. Затем с теми же целями поглядел на стоящих отдельной кучкой окольничих, думных дьяков и писцов и, выждав мгновение-другое для пущей верности, огласил формулу завершения:
– Великий государь решил и Дума боярская на том приговорила!
Звучный голос боярина Бельского заполнил всю Грановитую палату, отразился легким эхом от стен и угас в шорохе одежд поспешно вздымающих себя на ноги бояр. Поклонившись, набольшие люди царства Московского неспешно пошли на выход, перешептываясь или даже вовсе тихо разговаривая, а к трону тем временем подскочил служка с особой подушечкой. Затаив дыхание, подставил ее под скипетр в царской руке, а когда державная регалия улеглась на мягкое ложе, он тут же понес ее в казну, дабы укрыть в особо крепком сундуке. А чтобы носильщик не заблудился по дороге, к нему сзади пристроилась в сопровождающие пара рынд. Вслед за скипетром уплыла на подушке шапка Мономахова, затем большой золотой крест, после чего закончились как регалии, так и те, кто их уносил и охранял, оставив государя и его наследника вдвоем в большой палате.
– Устал, сыно?..
– Нет, батюшка. В этот раз даже и заскучать не успел.
Звучно хмыкнув, Иоанн Васильевич щелчком пальцев сбил тафью сына ему на затылок, ласково взъерошив тяжелую гриву волос.
– Я-то думал, ты у меня сидишь да учишься – а тебя, оказывается, скука заедает? Так, да?..
– Не так, батюшка. Дела державные мне очень интересны, а вот когда бояре местничать начинают да рядиться – вот тогда да. Я уж, поди, всю их родословную выучил, того не желая… Ну батюшка!!!
Вытянув окончательно перепутавшиеся серебряные пряди из родительских рук, десятилетний мальчик смешно надулся.
– Ути-пути, грозный какой!.. А не надо было отращивать.
Тихонечко рассмеявшись, тридцатидвухлетний великий князь вновь притянул сына к себе:
– Кое-кто уже шепчется, что мой наследник со спины на девицу похож. Что скажешь, сыно?
– Не им, худородным, кровь царскую обсуждать!.. А будут языки свои распускать – так их и отрезать недолго, вместе с головами.
Вновь хмыкнув, только на сей раз с явным одобрительным оттенком, царственный отец отпустил сына:
– И то верно. Бояр да князей держать надо вот так!
Его унизанные перстнями пальцы правой руки медленно сжались в кулак.
– Чуть дашь слабину – они разом замятню какую устроят или иную склоку. А там и всю Русь по кусочкам растащат. Знаю я все их чаяния – опять сесть по своим уделам самовластными князьцами!.. Или стать как шляхта Жигимонтова, чтобы прав и вотчин поболее, а службы да иного тягла поменее…
Резко замолчав, правитель пару мгновений утихомиривал разгоревшийся в груди гнев. Затем встал с трона, поправил тафью на голове первенца и ласково ему улыбнулся:
– Пойдем пополдничаем.
Шествуя по переходам Теремного дворца, отец и сын молчали. Немного слов было произнесено и во время довольно скромного обеда, где они отведали пирогов с белорыбицей, пшеничных лепешек да несколько видов жареной и вареной дичины, запив все это горячим сбитнем. Затем стольники поднесли своему государю кубок густого вина с пряностями, а перед его наследником расставили малые чаши с сочным изюмом, грушами в меду, татарским чак-чаком, вялеными финиками и прочими восточными сладостями, а также кружку исходящего легким парком взвара иван-чая.
– Отец Макарий тебя вельми хвалил за прилежание в изучении языков да за любознательность. Что же ты такое у него спрашивал, сынок, что архипастырь наш столь тобой доволен?
Равнодушно ковыряясь в чуть слипшемся рахат-лукуме, Дмитрий слегка пожал плечами:
– Да все как обычно, батюшка. Про то, как иные монастыри основывались, про житие преподобного Иосифа Волоцкого, про янычар османских, про Киево-Печерскую обитель…