– Я вам обогреватель поставлю, поди не замёрзнете. А мыться к нам в дом ходить будете. Что-то поздно вы приехали…
– Да ведь творчество сроков не признаёт, замечательная моя Людмила Петровна!
– Ну уж… балабол, – усмехнулась бабушка. Но заплатил Глеб хорошо.
Тарасу Глеб тоже понравился, они сидели вечером под черешней, кутаясь в куртки, и рассматривали карту Крыма.
– Нет, ну это разве карта? Погоди, у меня тут, кажется, полукилометровка была.
Тарас убежал в дом, а Глеб развернулся к Янке и долго смотрел ей в глаза. Молча. Не отрываясь. Она растерялась и покраснела.
– Иди сюда, покажу, что получилось.
Она осторожно присела рядом. Глеб открыл свой ноутбук, нашёл папку «Крым». Долго мелькали пейзажи, какие-то дороги, скрюченные деревья, птицы, домики.
– Вот, смотри, какая ты фотогеничная.
Да, Янка всегда на фотографиях хорошо получалась, но у Глеба вышла просто волшебно.
Неслышно подошёл Тарас.
– Ого! – сказал он. – Красавица!
– Сестра?
– Племянница.
– Похожа.
– Да прям! Копия отец.
– Ничего, что я здесь? – возмутилась Янка и выскочила из-за стола. Вот вечно этот Тарас! Обязательно было про отца, да? В такой хороший вечер. И при Глебе! Обязательно? Сейчас тот, конечно, спросит, что и как, и пойдут разговоры, какие они разнесчастные, и всё такое! Янка хлопнула калиткой.
– Яна, ты куда? – понёсся ей вслед бабушкин голос.
– Маму встречать!
– Я с тобой! – крикнул Ростик.
– Нет!
И Янка рванула вниз по улице, чтобы брат не догнал.
В конце улицы она остановилась. Чего психанула? Глупо как-то вышло. Теперь Глеб решит, что она совсем ещё маленькая. Или вообще – того, с приветом. Янка медленно поплелась по улице. До маминого автобуса был ещё час. Где она будет ходить в такой холод в одном свитере? Сейчас, когда было уже холодно и курортники давно съехали, Посёлок стал похож на дом после ухода шумных гостей. Так бывает под утро в Новый год. Ещё стоят открытыми некоторые кафе и сувенирные лавки, как в новогоднюю ночь остаётся нетронутым торт, но уже тихо и спокойно.
Янка постояла посреди улицы, прислушиваясь. Море шелестело тихо-тихо, будто хотело нашептать секрет. Хорошо жить у моря: всегда есть, с кем поговорить.
– Привет.
Янка оглянулась. У магазина нагруженный пакетами стоял Таль.
– Привет. Тебе помочь?
– Вот ещё! Сейчас батя выйдет. Вот, деньги за два месяца на фабрике получил.
– Задерживали?
– Ага.
Они помолчали. О чём ещё говорить?
– А ты чего одна гуляешь? Наши все у «Нептуна» собрались, я тоже сейчас приду. Пойдёшь?
– Пойду.
Кафе «Нептун» зимой пустовало, его открывали в апреле, закрывали в октябре. Даша, Таль, Захар Ильм, близняшки Ясь-ко, Ярослав и ещё пара-тройка ребят собирались у «Нептуна» каждый вечер. Сидели там же, под навесом, или бродили по Посёлку, или шли на берег – кормили лебедей, жгли костры, выкладывали узоры из камней, пили пиво, если были деньги.
Других развлечений в Посёлке не было. Два раза в неделю привозили в клуб кино, иногда случались концерты местной самодеятельности или приезжих из Феодосии, Симферополя артистов, один раз в неделю проводили дискотеку. В общем, скучно. А под навесом «Нептуна» можно было вместе скучать, все разговоры шли по кругу, даже издёвки и подколы не отличались разнообразием. Иногда только вспыхивали особые ссоры между Талем и Шрамко. Но и они быстро стихали, потому что Таль, хоть и невысокий, но сильный, а главное – злой, драться с ним всерьёз боялись.
Сегодня у «Нептуна» было шумно, обсуждали какой-то фильм, который все посмотрели в клубе, а Янка из-за москвича Глеба пропустила. «Опять завтра грязь вымывать…» – тоскливо подумала Янка. После фильмов мыть полы было особенно тяжело.
– Литру сделала? – спросила Даша.
– Неа, – лениво отозвалась Янка и, отломив у Даши половину булки, пошла к морю кормить альбатросов. Украинскую литературу Янка ещё не привыкла ни понимать, ни любить, хотя читать по-украински умела более-менее. Даша смотрела ей вслед. Янка это чувствовала. Даша красивая. Такая высокая, статная, с густыми смоляными волосами и глазами с поволокой. Даша добрая и всё прощает Янке, любые капризы. Она вообще смотрела на Янку с обожанием и всегда соглашалась. Янке было с ней скучно.
Белый альбатрос, раскинув мощные крылья, взлетел, как только Янка подошла, и закружился над полосой прибоя, поглядывая на Янку выпуклым любопытным глазом, но ближе не подлетал, хоть она и бросала ему комочки мягкой Дашиной булки. За них уже начали драться чёрные утки и бакланы, а альбатрос всё кружил и кружил в отдалении и поглядывал на неё так знакомо.
– Янка! Ты куда?
– Домой! – крикнула Янка, не оглядываясь. И услышала, как Ярослав опять затянул:
– Значит, в душу наплевала? Значит…
Янка резко затормозила, развернулась, подошла к нему близко-близко и сказала спокойно так:
– Я в душу вам? Да я же не доплюну.
Шрамко не нашёлся, что ответить.
Они уже не сидели под черешней. У Глеба в скворечнике горел свет. Тарас о чём-то тихо разговаривал с дедом. Янка прошла на кухню.
– Где ж мама? – удивилась бабушка.
– Я замёрзла, – шмыгнула носом Янка.
– Вот! Не будешь бегать в одном свитере, чай, не лето.
Янка резко повернулась и ушла в комнату. Там, как всегда, был Ростик, и он ещё не спал, возился с конструктором, но хоть молчал, ни о чём не спрашивал. Янка упала на диван. Это там, дома, у неё была отдельная комната, в которой можно было укрыться от всего мира. Не комната, а настоящая крепость, даже мама стучалась прежде, чем войти. А здесь… Здесь она жила вместе с Ростиком и мамой в одной комнатушке, тесной, душной. Ростик спал с мамой на диване, Янке выделили раскладушку, но она так скрипела, что пришлось перебираться на пол. Пока не приехала с работы мама, Янка на их диване лежала, уткнувшись в пыльную обивку, и думала, что если уж они пустили в скворечник жильца, то и она может поселиться теперь там, у бабушки есть ещё один обогреватель, Янка видела. Глеб живёт на первом этаже, а Янка поселится над ним. Или за стенкой. Хоть до лета поживёт как человек, в отдельной комнате.
Битва за скворечник закончилась Янкиной победой. Тарас перед тем, как уехать к себе в заповедник, перенёс туда обогреватель, стол, за которым можно делать уроки, и сумку, в которой Янка хранила все свои вещи. Янка слышала, как бабушка с мамой ругаются на кухне:
– Чего ей в доме не живётся? Тепло, уютно, телевизор под боком!