Дракон светился. В прямом смысле слова светился. От всего его тела, глаз, волос словно исходили короткие солнечные лучи. Наргар был таким же, каким я видела его вчера вечером. Молодым, сильным, прекрасным. Он удивленно осмотрел свои руки, излучающие странный свет, и мы увидели, как перстень-артефакт с изображением бога ветров, до этого украшавший палец дракона, начал словно расплавляться и темными каплями стекать с руки мужчины.
– Ого! – послышался за моей спиной голос Лалэль.
Я резко обернулась, чтобы увидеть драконицу, которая светилась точно так же, как Наргар.
– Что происходит? – спросила я.
– Пророчество, – прошептала Лалэль.
Драконы переглянулись, как будто думали об одном и том же.
– И солнца свет снизойдет на землю, чтобы известить об этом: слияние магий трех древнейших в любви своей Богов переиграют, – четко проговаривая каждое слово, хором произнесли драконы.
– Ничего не понимаю, – растерянно сказала я.
– Мы исполнили пророчество, Шари! – наконец отмерев, воскликнул светящийся Нар и, подхватив меня на руки, начал кружить. – Мы исполнили пророчество!
– Но как? – все равно не понимала я.
– Ты поделилась со мной магией жизни! – радостно воскликнул Нар.
– Я делилась ею и с Ригаром! – тут же возразила я.
– Не это главное, – прошептал он у самого моего уха. – Главное то, что ты меня любишь. – Дракон просиял счастливой улыбкой и нежно коснулся губами моих губ. – Во мне есть магия стихий, которую я забрал у матери из-за любви и жалости к ней, магия драконов, которую дали мне родители с любовью, а ты с любовью отдала мне жизнь! Ты любишь меня, Шари! – И весело смеющийся дракон продолжил кружить меня на руках.
В просторном овальном зале было немного душно. Правда, скорее всего, душно было только мне, и душила меня сама атмосфера ожидания. Я не понимала, что я здесь делаю и зачем вообще согласилась на эту глупую встречу с их странной Создательницей.
Рядом со мной стоял Наргар, одетый во все золотое под цвет волос, и успокаивающе поглаживал меня по спине. В зале присутствовал император со своей темноэльфийской женушкой, которая, как всегда, была абсолютно безучастна ко всему происходящему. Эдгард со своей невестой тоже держались в сторонке. Они были слишком заняты друг другом и находились здесь только по воле отца, ведь данное мероприятие никакого интереса у них не вызывало. Влюбленные, что с них взять!
Ригар с Лалэль стояли рядом с нами, и драконица периодически поглядывала на меня, словно в ожидании поддержки. В срочном порядке прибыли мои родители, дабы получить официальную благодарность от императора Рассветной Империи за помощь от их дочери, то есть меня, в освобождении всего драконьего народа. А если короче, то за исполнение пророчества.
Отец – высокий, мощный, все еще очень красивый мужчина, на которого с интересом поглядывали молоденькие драконицы, воспринимал все эти благодарственные речи так, как будто он выслушивает подобное по три раза на дню, спокойно и с вежливой полуулыбкой. Мама, такая же хрупкая и очаровательная, какой я ее помнила с детства, не сводила с меня глаз, в которых светились любовь и гордость за дочку.
А меня уже начинало откровенно трясти от напряжения. Я с трудом держала себя в руках. И на Нара была до сих пор обижена. Ведь когда отступила волна страха за его жизнь и схлынула непонятная мне радость от исполнения пророчества, я поняла, что сильно обижена на него. Когда он ушел, то бросил меня одну! Без всякой поддержки и защиты! Во дворце, где каждый второй хотел воспользоваться моим даром. Просто улетел. Не поделился своей бедой. Не попросил помощи. Поступил, на мой взгляд, крайне глупо и эгоистично. Хотя я тоже хороша, могла бы из разговора Нара с отцом догадаться о последствиях обряда освобождения и передачи сил.
Сейчас мне даже начало казаться, что я немного понимаю императора, который не стал возвращать свою жену, решившую пойти по пути наименьшего сопротивления и просто спрятаться от всех. Я уже не видела в этом пожилом драконе ничего ужасного. А вот сыновья считали его виновным в том, что росли без матери.
Хотя, если рассудить здраво, я бы не перекладывала всю вину только на него. Может, он и должен был броситься вслед за ней, как поступила я, может, должен был что-то предпринять. Но если это действительно было ее добровольным решением, то и винить его одного было бы глупо.
А сколько было страданий, крови, загубленных жизней за годы существования империи. Мне казалось, что гораздо бо́льшая вина за все произошедшее и с драконами и с единорогами лежит на плечах их проклятого божества. Зачем создавать народ, благополучное существование которого ты не в силах обеспечить? Именно ее мотивы, поступки и действия для меня оставались совершенно непонятными. От накатывающей с новой силой волны злости на Создательницу меня отвлек возникший в центре зала огненный круг, из которого она и появилась. Я нервно вздохнула от того, что цепкий взгляд старой драконицы сразу же остановился на мне.
– Подойди, дитя, – голосом, звучащим подобно раскатам грома, обратилась она ко мне.
Подходить я не хотела. И если бы Наргар самым бессовестным образом не подтолкнул меня в направлении драконицы, я бы совершенно точно с места не сдвинулась. А так, по инерции сделав несколько шагов вперед, я отрезала себе путь назад, и мне пришлось двигаться дальше, пока я не оказалась возле огромной старой драконицы. Она выразительно моргнула, и вокруг сферой завертелся туман, создавая подобие непроницаемого белого шара, окутывающего только нас. Взгляд драконицы не отрывался от меня, перепуганной до икоты.
– Я хотела сказать тебе спасибо. – На этот раз не было раскатистого громкого голоса, был обычный тихий и похожий на старческий, чуть поскрипывающий, но не пугающий и не оглушающий.
Я просто кивнула, не собираясь вести долгие беседы.
– Ты осуждаешь меня? – почему-то спросила Создательница.
Неужели мое мнение имеет для нее хоть какое-то значение? Я снова промолчала. Не знаю, вправе ли я высказывать свое недовольство, а ответить «нет» я не могла, потому что это была бы неправда.
– Осуждаешь, – грустно заметила драконица и начала рассказ. – Когда-то у меня был сын. Это было еще в те далекие времена, когда драконов считали дикими ворами красавиц и золота. – Она хмыкнула, изобразив подобие смеха. – Так уж вышло, что мой сын влюбился в прекрасную девушку, одну из принцесс человеческого королевства. И как ему ни втолковывали, что дракон не может любить человека, ничто не могло его переубедить. Я не могла смотреть на его страдания. Он просто медленно угасал. И я начала искать ритуал, проведя который он мог бы обращаться человеком. Но такого ритуала не было… Тогда-то я и встретила Ору, которая сейчас хранит Драконий Пик. Ора была очень сильным магом, но ее сердце разбили, и она стала отшельницей. Поселилась в пещере и постоянно занималась магией. Я подружилась с колдуньей, и мы придумали рискованный ритуал обращения. Нам очень страшно было проводить его, но сын был согласен на все, только бы иметь возможность жить рядом со своей любимой, и поэтому мы рискнули. Ритуал прошел успешно, и мой сын смог превращаться в человека по собственному желанию. Он завоевал сердце той принцессы, и они поженились. У них родились дети, которые тоже могли становиться драконами. Но через несколько поколений начались проблемы с потомством, и мы осознали всю плачевность ситуации. – Драконица печально вздохнула. – Как ты знаешь, мы нашли выход. Не очень хороший, но нашли, и другого у нас не было до сих пор. Наших детей тысячелетиями поддерживала магия жизни единорогов. Но мы относились к ним как к рабам и в результате почти истребили их. За это нет нам прощения. Отныне любое преступление по отношению к ним будет караться самым суровым образом. Я создала из своего ребенка первого оборотня, и я виновата как в их существовании, так и в их проблемах. А поскольку они все частично мои дети, я обязана была сделать все возможное, чтобы они жили. – Она взглянула на меня, словно в ожидании того, что я пойму ее, а возможно, даже еще и посочувствую.