Когда я затаскивал на крыльцо последний ящик с растениями, произошло нечто удивительное. К дому подкатил автомобиль, который мне часто приходилось видеть ранее, с надписью «Управление полиции» на дверце. Из него появился инспектор Кремер.
– Что там у Вульфа? – пожелал он узнать, поднимаясь ко мне по ступенькам крыльца.
– Дюжина зигопеталумов, – холодно ответил я, – дюжина ренантер, дюжина одонтоглоссумов…
– Дай пройти, – грубо оборвал меня инспектор.
Я повиновался.
Войдя в холл, я хотел было крикнуть Теодору, что переквалифицировался из сыщиков в посыльные, так что помогу ему поднять орхидеи наверх, но не успел этого сделать, поскольку из кабинета донесся вопль Вульфа:
– Арчи!
Войдя, я увидел, что Кремер устроился в красном кожаном кресле и держит в зубах незажженную сигару, нацелив ее в потолок. Вульф неодобрительно взирал на гостя, и по тому, как плотно были сжаты у него губы, можно было догадаться, что великий детектив с трудом сдерживает ярость.
– Я занят важной работой, – кротко заметил я.
– Подождет твоя работа. Немедленно свяжись со Скиннером. Если не застанешь его на работе, звони домой.
Не будь здесь Кремера, я бы устроил целое представление. Однако мне пришлось удовлетвориться лишь презрительным фырканьем. Усевшись за стол, я начал набирать номер.
– Прекратите! – грубо бросил Кремер.
Я и ухом не повел.
– Хватит уже, я вам говорю!
– Погоди, Арчи, – сказал Вульф.
Отвернувшись от телефона, я увидел, что он все еще хмурится, но губы уже разжал. Вскоре он произнес целую речь:
– Не понимаю, мистер Кремер, чем вам не нравится мое предложение. Как я уже сказал по телефону, от вас потребуется дать мне слово, что вы станете сотрудничать со мной на моих условиях, и я сразу же изложу вам дело во всех деталях, предоставив, разумеется, необходимые доказательства. Если же вы откажетесь – а это ваше право, – тогда я попрошу о сотрудничестве мистера Скиннера из офиса окружного прокурора. Возможно, он согласится. Я гарантирую, что никому не будет причинено никакого вреда, и надеюсь, что это дело об убийстве Кийса будет наконец закрыто. Что вас не устраивает?
Кремер заворчал, словно тигр в клетке.
– Не понимаю, – заявил Вульф, – какого дьявола я вообще с вами связался! Уверен, мистер Скиннер придет от моего предложения в восторг.
Ворчание Кремера сделалось членораздельным:
– И когда вы хотите это устроить? Сегодня?
– Я же сказал, что сообщу вам все детали лишь после того, как вы дадите мне слово. Ладно, так и быть, отвечу. Все случится завтра ранним утром, при условии, что мне доставят посылку, которую я жду… Да, кстати, Арчи, ты еще не поставил машину в гараж?
– Нет, сэр.
– Вот и хорошо. Позже, где-то ближе к полуночи, тебе придется поехать встретить самолет. Все зависит от этого самолета, мистер Кремер. Если он прибудет с опозданием, придется отложить все до субботы.
– А где? Тут, в вашем кабинете?
Вульф помотал головой:
– Больше я ничего не скажу. Ну что, принимаете вы мои условия?
– Послушайте, давайте сделаем так. Я дам вам слово, что после того, как вы мне все расскажете, я либо исполню ваши требования, либо навсегда забуду о том, что услышал. Согласны?
– Нет. Арчи, звони мистеру Скиннеру.
Кремер процедил сквозь зубы словечко, предназначенное исключительно для мужского слуха.
– Вечно эти ваши проклятые шарады, – с горечью произнес он. – И ведь вам чертовски хорошо известно, что я не позволю подключить сюда прокуратуру. Вполне может оказаться, что вы и впрямь вычислили преступника. Такое прежде уже случалось. Ладно, я согласен на ваши условия.
Вульф кивнул. Глаза знаменитого сыщика блеснули, однако блеск был таким мимолетным, что даже я едва успел его заметить.
– Бери свой блокнот, Арчи. Дело довольно запутанное, и я сомневаюсь, что мы успеем закончить до ужина.
– Я буду счастлив всё объяснить, – сказал я патрульному Хефферэну, – если только вы сойдете с лошадки и встанете вровень со мной. Существует же демократичный способ вести беседу. Или вы хотите, чтобы я потянул шею, пялясь на вас снизу вверх?
Я широко зевнул и даже не стал прикрывать рот рукой: зачем, ведь вокруг никого, разве что природа и конный полисмен. Нельзя сказать, что я установил личный рекорд, поднявшись, одевшись и позавтракав еще до семи часов утра, но не забывайте, что до этого я уже три ночи подряд ложился очень поздно: во вторник, после сборища клиентов; затем в среду, после вечерних гуляний в обществе Лили Роуэн; и, наконец, в четверг, после того как встретил в аэропорту Ла Гуардия самолет, который приземлился точно по расписанию.
Хэфферэн слез-таки со своего высоченного коня и оказался одного роста со мной. Мы беседовали в Центральном парке, на вершине того самого холма, куда он привел меня в памятный день нашего знакомства. Утро сулило теплый октябрьский день. Легкий ветерок забавлялся листьями на деревьях и кустах, птицы суетились в небе и скакали вокруг нас, оживленно судача о своих делах.
– Я делаю это только потому, – раскрыл карты Хефферэн, – что вынужден подчиняться приказам. Мне было велено явиться сюда и выслушать вас.
Я кивнул:
– И вы делаете это без всякой охоты. Я тоже не горю энтузиазмом, твердолобый вы казак, но и у меня имеются свои приказы. Расклад такой. Как вам известно, внизу, вон за тем лесочком, – я показал пальцем, – стоит сарай для хранения парковой утвари. И сейчас возле этого сарая кто-то из ваших коллег держит в поводу оседланного коня Кийса. Внутри сарая находятся две женщины – их фамилии Кийс и Руни, а также четверо мужчин: Поул, Телботт, Сэффорд и Броадайк. Ну и еще там отирается инспектор Кремер со своей оперативной группой. Вышеупомянутые дамы и джентльмены только что бросили жребий, и теперь кто-то из шестерых переодевается в ярко-желтые бриджи и синий пиджак, в точности такие же, как носил покойный Кийс. Строго между мною, вами и вашей лошадью: жеребьевка была нечестной, счастливый лотерейный билет вытащил тот, кто нужен инспектору Кремеру. Человек, на которого пал жребий, нарядившись Кийсом, сядет на его коня и, ссутулившись, проедет по этому самому отрезку дорожки. А теперь внимание: этот некто при виде вас поднимет в знак приветствия хлыст. Ваша задача – доказать свою честность. Вообразите, что это все говорю вам не я, а кто-нибудь, кого вы горячо любите… скажем, комиссар полиции. От вас требуется хорошенько подумать и задать самому себе вопрос: на самом ли деле вы в то роковое утро узнали Кийса, или же вы узнали только одежду наездника и лошадь под ним? – Тут я на полном серьезе добавил: – И упаси вас бог сказать мне хоть слово. Вы вообще ни в чем не должны мне признаваться, так что держите рот на замке и все свои выводы оставьте на потом, для начальства. К сожалению, от вас многое зависит. Как это для меня ни прискорбно. – Я вздохнул и, выдержав соответствующую паузу, продолжил: – Если вас не оскорбят мои попытки объяснить подоплеку происходящего, слушайте: убийца, одетый в точности как Кийс, но с котелком на голове, поджидал свою жертву в городском парке, спрятавшись в тех зарослях. В половине седьмого Кийс прибыл в парк и двинулся прямо к дорожке для верховой езды. Если бы убийца стрелял в жертву с дистанции, пусть даже самой небольшой, лошадь поскакала бы прочь; значит, он вышел из зарослей, остановил Кийса, схватился за уздечку и лишь затем спустил курок. Одной пули достаточно. Далее, он оттащил труп подальше в кусты, чтобы его нельзя было заметить с дорожки, поскольку ранним утром в парке могли оказаться и другие всадники, потом снял пальто… или, вероятно, тонкий плащ… и запихнул его под жакет, сел на лошадь и поехал дальше по парку. Он не спешил, чтобы не выбиться из обычного для Кийса расписания. Полчаса спустя, подъехав вон к той точке… – я ткнул пальцем туда, где из-за деревьев появлялась дорожка для верховой езды, – он либо увидел вас прямо здесь, либо дождался вашего появления, и только тогда проехал по тому отрезку, чтобы, как всегда, поздороваться, подняв хлыст. Но, едва скрывшись из виду на другом конце отрезка, преступник должен был действовать быстро. Он спешился и бросил лошадь там, зная, что она сама найдет дорогу к выходу из парка, а сам со всех ног помчался либо к остановке автобуса на Пятой авеню, либо к станции подземки. Ему требовалось как можно скорее обеспечить себе алиби, ведь убийца не знал наверняка, как скоро лошадь будет найдена и как быстро будут организованы поиски Кийса. Но, как минимум, он добился того, что в десять минут восьмого вы видели Кийса живым на том отрезке дорожки, тогда как тело его будет найдено далеко отсюда.