– Что с тобой? – невозмутимо спросил меня Григорий, продолжая продвигаться вверх по ноге.
– Все отлично. Настроение боевое, – пробормотала я. – А ты как?
– А я… Слушай, я хотел заехать на строительный рынок. Хочу сделать кроватку сам, а то сейчас продают черт-те чего, неизвестно из каких материалов делают и какими лаками покрывают. Поедешь со мной?
– Вообще-то это и мой ребенок, – возмутилась Варя. – Я тоже хочу поехать, выберу цвет.
– Ты давай к экзаменам готовься, – строго сказал Гришка, а его рука забралась уже в совсем неприличное место. – А то провалишь ГИА, опозоришь нас с матерью.
– И с ребенком! – добавила я, прикусив губу, чтобы снять напряжение. – Ребенку тоже нужна мать-отличница.
– Господи, родители, вы с ума сошли? – закатила глаза Варя. – Сдам я ваш экзамен, сдам. А кроватку я хочу светлую.
– Будет исполнено, – радостно кивнул Гришка и, ох, наконец, убрал руку.
Я глупо улыбнулась и подумала о том, что наверняка это не конец. И вечером последует вторая серия. Или, скорее, двести двадцать вторая. Что-то поменялось, что-то страшное, опасное и злое вдруг покинуло наш дом и сердце моего мужа. Я чувствовала это, поняла по выражению его лица, когда его бывшие коллеги позвонили, приглашая его на ежегодную встречу в ресторане, а он не побледнел, не отказался, не сжал зубы и кулаки и не замкнулся в себе на неделю или даже месяц.
Он впервые согласился.
– Конечно, приеду! – улыбнулся Гриша. – Слушай, а ты бы привез детей к нам, у нас такие хорошие туры по Москве. Как раз для школьников. Ага. Конечно, бесплатно. Я ж там, считай, главный! Отлично, записывай адрес. Только пусть мне предварительно позвонят, я за ними места закреплю.
Я слушала их разговор и не могла поверить своим ушам. Интересное кино! Все это время после его увольнения я, значит, прыгала, как дрессированный тигр через огненное кольцо, чтобы привести моего мужа в чувство. Чего я только ни делала, все без толку. Смотрел волком, читал газету и вел себя как чурбан бесчувственный. Значит, чтобы победить мужскую депрессию, надо что… создать ему проблем?
Получается, так?
– Господи, она что, правда беременна? – вытаращилась на меня Людмила, только вернувшаяся из своего тура из Турции. – Как это так? Ей же… сколько ей?
– Пятнадцать, – кивнула я, радуясь тому, что Людмила вернулась, и мне, во-первых, не будет так тяжело работать. Одна касса – это явно недостаточно по нынешним меркам, даже если ты работаешь в небольшом отделении банка. А во-вторых, не будет так скучно.
– Это ж какой класс она заканчивает?
– Я ж тебе говорила про ГИА! – возмутилась я.
– Ах да! Я с этой Турцией совсем обо всем забыла.
– Как ты отдохнула? – спросила я, и по лицу подруги пробежала тень. Вообще, с того момента, как она вошла в кабинет, у меня на кончике языка вертелся вопрос. Ну, не выглядела она как человек, который хорошо отдохнул.
– Ох, не спрашивай, – покачала головой Люда, привычно пересчитывая сдачу клиента. – Это не отдых, а форменная головная боль.
– Что не так с Турцией-то?! – возмутилась я.
– А все не так! Во-первых, море было холодное. Они клялись и божились, что оно к середине мая прогревается, а оно вот взяло – и не прогрелось! Девятнадцать градусов? Я вас умоляю, я же не морж и не закаляться сюда приехала! Если бы хотела закаляться, я бы в Москве осталась.
– Ну, а погода как была? – полюбопытствовала я. – У нас тут солнышко, наконец, прорезалось.
– Погода была нормальная. Наверное, такая же, как здесь, – пожала плечами Людмила, все равно какая-то взвинченная и злая, несмотря на загар.
– А номер хороший был? – спросила я. – Фотографии есть?
– Номер? Да обычный номер, кровати, телевизор, душ. Хороший номер, – поморщилась при этом Людмила. Надо же, она даже не бежит показывать мне фотографии. Вот это по-настоящему странно.
– Что не так-то? – спросила я напрямую.
– Я лично во всем виню только тебя, – заявила она и посмотрела на меня, преднамеренно сощурив глаза. – Эта моя родственница… чтоб ей пусто было, честное слово. Ты не представляешь, как она квасила. Она нашла каких-то немцев, которые, по-моему, решили отбить каждый свой поганый евро, затраченный на поездку. Эти немцы ели и пили, кажется, не останавливаясь. Так и переходили из одного бара в другой. И, наверное, в туалете подсчитывали, на какую сумму наели и напили.
– А при чем тут ты? – возмутилась я. – Ну квасила твоя родственница с немцами, и что?
– А то! Трижды ее рвало на мою кровать! – в голосе Людмилы прозвучала неприкрытая боль. – Один раз она уснула на полу. Господи, кто их, эту современную молодежь, учил так отдыхать? Она мне прямо моего бывшего мужа напомнила, представляешь?! Перед отъездом немцы пытались взять наш номер штурмом. Их, видимо, не устроил тот факт, что Катерина отказалась с ними совокупляться.
– Совокупляться! Какое слово-то мерзкое, – рассмеялась я.
– После того, как они себя вели, они недостойны никаких эпитетов, кроме таких, – фыркнула Людка. – В общем, тебе, как официальной будущей бабушке, даже неприлично знать, через что я прошла! Вот если бы ты поехала со мной, все было бы иначе.
– Это точно, – согласилась я. – Может, все-таки следующим летом…
– Рассказывай сказки. Следующие десять лет ты будешь менять памперсы, стирать пеленки, потом бегать в садики, в школы, а там и новое ГИА не за горами. Ты хоть понимаешь, что это будет ваш с Гришкой ребенок, а не Варварин? А? Гришка-то как вообще? Мне даже страшно представить, как он отреагировал!
Людмила повернулась ко мне, а я вдруг вспомнила, как именно он реагировал на происходящее, скажем, сегодня утром. Или вчера ночью. И мои губы невольно растянулись в улыбке на пол-лица.
– Ого! Прямо так? – спросила Людмила изумленно, а потом игриво добавила: – Кому-то тут явно перепадало, пока меня не было. Что, пришел в чувство?
– Ну… не хочу говорить. А то вдруг спугну.
– Хоть кивни, – потребовала Людмила, и моя голова закачалась вверх-вниз, как у бульдога на моей приборной панели в машине.
– Вот ведь, а я счастья ищу незнамо где. Не нужен нам берег турецкий! – воскликнула Людмила и еще раз на меня покосилась. – Нет, ну надо же.
– Сама в шоке, – ухмыльнулась я. – Прямо другой человек.
– Звезда в шоке, – задумчиво протянула Людмила. – Ну что, шашлыки устраивать будем?
– Варьку от запаха жареного выворачивает.
– Первые месяцы, – с пониманием кивнула подруга. – Ну, а с этим-то как же? С молодым отцом. Пойдет в тюрьму, да? Все-таки как-то жалко. Ведь не насиловал же он ее, в самом деле.
– Ну, знаешь, – возмутилась я. – Ну, была бы это любовь, я понимаю. А этот говнюк ни о чем другом не думал, кроме секса. А потом – только о том, как бы не пойти в тюрьму.