– Дэвид Пилчер, – представился мужчина, протягивая руку.
– Что вы с ним сделали? – спросила Тереза, игнорируя протянутую руку. – Он мертв?
– Можно войти?
Тереза освободила дверной проем, и Пилчер переступил порог. На его черных туфлях блестели бусинки дождевых капель.
– Я могу их снять, – указал он на туфли.
– Не стоит утруждаться.
Тереза провела его в гостиную, где они сели друг напротив друга – она на диван, а Пилчер на деревянный стул с прямой спинкой, который она приволокла от обеденного стола в столовой.
– Вы нынче вечером задавали прием? – полюбопытствовал он.
– Празднество в ознаменование жизни моего мужа.
– Звучит очаровательно.
Внезапно на Терезу навалилась безмерная усталость, свет лампы над головой стал почти несносен для сетчатки.
– Откуда у вас фотография моего мужа, мистер Пилчер?
– Это неважно.
– Для меня важно.
– А что, если я скажу вам, что ваш муж жив?
Добрых десять секунд Тереза даже вздохнуть боялась.
Слышался шум посудомойки, стук дождя по кровле, ее колотящегося сердца, но ничего более.
– Кто вы? – спросила.
– Это неважно.
– Тогда как же мне доверять…
Он поднял ладонь, чуть прищурив свои черные глаза.
– Сейчас лучше просто послушайте.
– Вы работаете на правительство?
– Нет, но опять же, я здесь принципиальной роли не играю. Важно то, что я должен вам преподнести.
– Итан жив?
– Да.
Горло перехватило, но Тереза удержала себя в руках.
– Где он? – лишь шепотом сумела выдохнуть она.
Пилчер покачал головой.
– Я мог бы, сидя здесь, поведать вам все-все, но вы бы мне не поверили.
– Откуда вам знать?
– По опыту.
– Так вы мне не скажете, где мой муж?
– Нет, и если спросите меня снова, я встану, выйду за дверь, и больше вы никогда меня не увидите, а значит, больше никогда не увидите и Итана.
– Он пострадал? – Тереза чувствовала, как эмоции, сбитые в тугой ком позади грудины, понемногу идут на спад.
– Он в полном порядке.
– Вам нужны деньги? Я могу…
– Итан вовсе не похищен ради выкупа. Это не имеет ни малейшего отношения к деньгам, Тереза. – Пилчер резко подался вперед, сидя на самом краешке стула и глядя на нее пронзительными черными глазами, пристальный взор которых выдавал таящийся за ними мощный интеллект. – Я распространяю на вас и вашего сына одноразовое предложение.
Сунув руку во внутренний карман своего пальто, Пилчер бережно извлек пару полудюймовых стеклянных флакончиков с прозрачной жидкостью, заткнутых микроскопическими пробочками, и поставил их на журнальный столик.
– Что это? – спросила Тереза.
– Воссоединение.
– Воссоединение?
– С вашим мужем.
– Это шутка…
– Нет, вовсе нет.
– Кто вы такой?
– Мое имя – единственное, что я могу вам сообщить.
– Что ж, оно мне ни о чем не говорит. И вы ожидаете, чтобы я – что? – выпила это, только чтобы поглядеть, что произойдет?
– Вы вполне можете отказаться, Тереза.
– Что в этих флаконах?
– Мощное седативное средство краткосрочного действия.
– И придя в себя, я чудом воссоединюсь с Итаном?
– Все обстоит несколько сложнее, но вообще говоря, да.
Повернув голову, Пилчер бросил взгляд на окна фасада, а затем снова сфокусировал взгляд на Терезе.
– Скоро рассветет, – сказал он. – Мне нужен ваш ответ.
Сняв очки, женщина потерла глаза.
– Я не в состоянии принять подобное решение.
– Но должны.
Опершись ладонями о колени, Тереза медленно поднялась на ноги.
– Это может быть ядом, – указала она на столик.
– С чего вы взяли, что я хотел бы причинить вам вред?
– Понятия не имею. Может, Итан во что-то впутался.
– Если бы я хотел убить вас, Тереза… – Он прикусил язык. – Вы производите на меня впечатление человека, умеющего читать по глазам. Что вам подсказывает нутро? Что я лгу?
Подойдя к каминной доске, Тереза остановилась там, разглядывая семейный портрет, сделанный в прошлом году – Итан и Бен в белых рубашках поло, она в белом летнем платье, кожа у всех отфотошоплена до безупречности, а черты проступают под студийным светом очень отчетливо. В то время они подсмеивались над тем, насколько слащавым и постановочным получился снимок, но теперь, в предрассветном безмолвии гостиной, перед лицом шанса увидеться с ним снова, при виде фотографии всех троих под горло у нее подкатил ком.
– То, что вы делаете, – промолвила она, не сводя глаз с мужа, – если это липа… ничего более жестокого не придумаешь. Предложить горюющей вдове шанс увидеться с мужем снова…
Она поглядела на Пилчера и спросила:
– Это реально?
– Да.
– Я хочу вам верить, – призналась она.
– Знаю.
– Просто отчаянно хочу.
– Я понимаю, что это прыжок в неизвестность, требующий безоглядной веры, – заметил он.
– И из всех ночей, – проронила она, – вы выбрали именно эту. Когда я устала, пьяна и через край полна мыслями о нем. Я бы сказала, это не случайно.
Протянув руку, Пилчер взял один из флакончиков.
Приподнял.
Тереза смотрела на него.
Набрала воздуха в грудь, выдохнула.
И зашагала через гостиную к лестнице.
– Куда вы? – поднял голову Пилчер.
– Забрать сына.
– Значит, вы это сделаете? Пойдете со мной?
Остановившись у основания лестницы, Тереза оглянулась на Пилчера через гостиную.
– Если я это сделаю, – проговорила она, – сможем ли мы вернуть прежнюю жизнь?
– Что вы имеете в виду под «прежней жизнью»? – вопросил Пилчер. – Этот дом? Этот город? Своих друзей?
Тереза кивнула.
– Если вы с Беном решите отправиться со мной, ничто и никогда уже не будет по-прежнему. Этого дома вы больше не увидите. Так что в этом смысле – нет.
– Но я буду с Итаном. Наша семья будет вместе.
– Да.
Тереза двинулась вверх по лестнице разбудить сына. Может, дело в изнеможении, может, в чувствах, но все казалось совершенно ирреальным. Словно воздух пропитан электричеством. В закоулках сознания внутренний голос криком кричал, что она дура. Что ни один человек в здравом рассудке даже рассматривать не станет подобное предложение. Но пока Тереза достигла второго этажа и двинулась по коридору к комнате Бена, то уже признала, что рассудок покинул ее, что ее действия не опираются ни на логику, ни на здравый смысл. Она сломлена и одинока, а сверх всего так тоскует по мужу, что даже сомнительная возможность жить с ним – воссоединить семью – заслуживает того, чтобы списать все остальное со счетов.