Наконец они разделились – двое двинулись прочь от Итана, но один направился прямиком к его машине.
Когда тот приблизился, Итан забился за сиденье, постаравшись свернуться в самый миниатюрный и компактный клубочек, в какой только мог.
Шаги приближались.
Итан уткнул голову между коленей.
Не видя ровным счетом ничего.
Потом шаги зазвучали прямо у его головы, в считанных дюймах по ту сторону двери.
Но не удалились.
Остановились.
Стремление поднять голову, чтобы посмотреть, что происходит, было настолько сильным, что едва не овладело Итаном.
Он гадал, обшаривает ли преследователь интерьер «Краун-Вик» лучом фонарика.
Гадал, насколько хорошо свет проникает через тонированные задние окна.
Если он не сможет ничего разглядеть внутри, откроет ли он дверцу?
Шаги двинулись дальше, но Итан не шелохнулся, выждав еще пять минут, пока они не стихли окончательно.
Наконец он сел и выглянул через ветровое стекло.
Преследователь исчез.
Не было видно вообще никого.
Тихонько открыв дверцу, Итан сполз на камень. Напрягая слух, он мог различить голоса, но лишь на значительном расстоянии, в каком-то отдаленном уголке пещеры.
Проползя сотню футов, добрался до края парковки.
Прямо впереди высилась стена пещеры и устье тоннеля, достаточно широкого, чтобы разъехались две машины.
Поднявшись на ноги, перебежал к тоннелю.
Пустой, хорошо освещенный тоннель уходил вперед строго по прямой, подымаясь от исходного уровня под углом десять-двенадцать процентов.
К скале над сводчатым въездом был прикреплен знак – белые буквы по зеленому полю, в точности как на американских федеральных автотрассах.
Но указывал он лишь один пункт назначения…
ЗАПЛУТАВШИЕ СОСНЫ 3.5
Итан оглянулся на все эти автомобили, подумав, не позаимствовать ли одну из старых моделей, которые проще завести без ключа.
Что-то привлекло его взгляд – холодный голубой свет, падающий сквозь стеклянные двери в скале на расстоянии пятидесяти ярдов.
Звук шагов и голоса приблизились, хотя все еще далеко от него, за машинами. Итану показалось, что по одному из резервуаров мелькнул луч фонаря, но полной уверенности он не питал.
Теснее прижался к стене пещеры.
И трусцой припустил вдоль слегка изгибающейся стены к стеклянной двери.
В пяти футах от нее остановился.
Когда дверь скользнула в сторону, открываясь, он прочел единственное слово, набитое на стекле по трафарету:
КОНСЕРВАЦИЯ
Итан ступил внутрь.
Дверь вжикнула у него за спиной, закрываясь.
Здесь было намного холоднее – всего несколько градусов выше нуля, и его дыхание в морозном воздухе вырывалось изо рта облачками пара. Студеный голубой свет напоминал солнечный, пробивающийся сквозь морской лед; в воздухе мутной пеленой в десяти футах над головой повис какой-то газ – достаточно плотный, чтобы полностью скрыть потолок от взгляда, будто облако. И все же воздух в комнате был наделен чистотой и опрятностью, будто наутро после вьюжной ночи – ни запахов, ни примесей.
Тишину нарушили шипение газа и негромкие гудки.
Комната размерами с гастроном вмещала ряд за рядом угольно-черных установок – сотни и сотни штук; каждая размером с торговый автомат, каждая испускает с крыши белые клубы газа, будто дымящаяся труба.
Двинувшись по первому проходу, Итан остановился перед одним из аппаратов.
Посередине шла стеклянная панель двухдюймовой ширины, но за ней ничего не было видно.
Слева от стекла виднелась клавиатура с рядом измерительных приборов и индикаторов, показывающих сплошные нули.
Справа от стекла он увидел цифровую именную табличку:
ДЖЭНЕТ КЭТРИН ПАЛМЕР
ТОПИКА, КАНЗАС
ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 3.2.82
СРОК ПРОЖИВАНИЯ:
11 ЛЕТ 5 МЕСЯЦЕВ 9 ДНЕЙ
Итан услышал, как дверь отъехала, обернулся поглядеть, кто вошел, но клубы газа перекрывали обзор. Двинулся по проходу, глубже в туман, бросая взгляд на именную табличку каждого минуемого аппарата, даты которых неуклонно возрастали начиная с 1980-х.
Одна из них заставила его застыть, как столб, под звуки голосов, смешивающиеся с шипением выходящего газа и гудками.
За центральной стеклянной панелью аппарат будто наполнили черным песком. И из него едва выступал белый палец – неподвижный; его кончик застыл, упираясь в стекло чуть ниже смазанного отпечатка пальца.
Индикаторы показывали что-то вроде ровной линии кардиограммы и значения температуры в 21,1111 °C.
Табличка:
БРАЙАН ЛЕЙНИ РОДЖЕРС
МИЗУЛА, МОНТАНА
ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 5.5.84
ПОПЫТКИ ИНТЕГРАЦИИ: 2
Следующий аппарат пустовал, но Итан узнал имя, гадая, не она ли это:
БЕВЕРЛИ ЛИНН ШОРТ
БОЙСЕ, АЙДАХО
ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 3.10.85
ПОПЫТКИ ИНТЕГРАЦИИ: 3
ИЗЪЯТА
Теперь уже кто-то двигался к нему. Итан оторвался от аппарата Беверли, с мыслями, несущимися чехардой, пробежал до конца прохода и тронулся по следующему.
Что это за чертовщина?
В зал набежали, наверное, уже с полдюжины человек, и все гнались за ним, но ему и дела не было.
Ему требовалось увидеть еще всего один аппарат.
Непременно.
И в четвертом ряду, на полпути по проходу, слыша приближающиеся голоса, он остановился.
Уставившись на пустой аппарат.
Свой пустой аппарат.
ДЖОН ИТАН Бёрк
СИЭТЛ, ВАШИНГТОН
ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 24.9.12
ПОПЫТКИ ИНТЕГРАЦИИ: 3
ИЗЪЯТИЕ В ПРОЦЕССЕ
От того, что он прочел собственное имя, все это ничуть не стало более реальным.
Итан стоял там, не зная, как быть с увиденной информацией.
Пытался сообразить, что она означает.
Впервые словно за целую вечность совершенно махнув рукой на бегство.
– Итан!
Он узнал этот голос, хотя и потребовалось некоторое время, чтобы нашарить его в памяти. Увязать с лицом, которому тот принадлежит.
– Нам надо поговорить, Итан!
Да, надо.
Это Дженкинс. Психиатр.