Селия снова посмотрела на меня, и я прочла в ее взгляде некий невысказанный вызов. Я в этот момент, впрочем, смотрела в основном на Гарри, расспрашивая его о только что назначенном главе охотничьего общества.
– Своих собак мы, конечно, по-прежнему будем держать здесь, – рассказывал Гарри, – а мистер Халлер, если захочет, всегда сможет сюда прийти и посмотреть на них. Я, впрочем, буду довольно часто видеться с ним в течение этого траурного года, потому что хоть он и отлично разбирается в охоте, но лесов наших почти не знает. И уж точно не знает их так, как мы с тобой, Беатрис. А мне нужно, чтобы лисицы в этом году не слишком бесчинствовали.
– Это хорошо, что ты будешь с ним часто видеться, – сказала я. Мистер Халлер снял у нас так называемый вдовий домик – хорошенький небольшой дом, примерно в два раза меньше нашего, прямоугольной формы, со стенами из песчаника, стоявший примерно на середине пути от ворот поместья до нашей усадьбы. Дом все равно пустовал, и мистер Халлер снял его для охоты, а потом, к своему удовольствию, обнаружил, что охотничье общество Широкого Дола временно оказалось без «хозяина гончих» [27] , поскольку Гарри был в трауре.
– Как же я буду скучать по охоте! – сказала я с такой затаенной страстью, что плечи Джона тут же напряглись. Бокал, стоявший перед ним, был по-прежнему полон; вино отсвечивало рубином, и невозможно было не почувствовать его чудесный букет.
– Да уж, – подхватил Гарри. – И уж кто-кто, а мама всегда больше всех хотела, чтобы мы хорошенько повеселились на охоте.
Я слегка усмехнулась и печально заметила:
– Это тебе она желала хорошенько повеселиться. Меня же она всегда старалась оставить дома, подальше от лошадей. А вот ради тебя она была готова нарушить любую предписанную светскими законами условность, лишь бы ты получил удовольствие.
Гарри улыбнулся и кивнул.
– Это правда. Только мне бы не хотелось проявлять неуважение к ее памяти. Хотя пропустить еще один охотничий сезон очень жалко. – Решив сменить тему, он указал на содержимое своей тарелки и с благодарностью заметил, глядя на Селию: – Дорогая, это просто великолепно!
Селия даже слегка зарделась от его похвалы.
– Этот рецепт папа привез мне из своего лондонского клуба, – сказала она. – Мне показалось, что тебе это должно понравиться.
Заметив, что плечи Джона слегка расслабились и он даже принялся за еду, я ласково обратилась к нему:
– Я так рада, что у тебя снова появился аппетит, Джон. Было так грустно видеть, что ты совсем не можешь есть.
Вилка Джона вместе с недоеденной пищей вновь опустилась на тарелку. Гарри ласково и сочувственно посмотрел на меня, а вот Селия была явно удивлена моими словами и пытливо вглядывалась в мое лицо. Я улыбнулась ей и потянулась за бокалом вина. Джон не сводил с меня глаз, и я, как бы в предвкушении, облизнулась и снова непринужденным тоном обратилась к Гарри, желая отвлечь внимание от собственной персоны.
– У тебя на завтра какие планы? – спросила я. – Я собираюсь в Чичестер – мне надо заказать двуколку или еще какую-нибудь легкую коляску для поездок по поместью, пока я не могу еще ездить верхом.
– Тогда я тоже с тобой поеду, – тут же заявил Гарри, – иначе ты с грохотом прикатишь домой на каком-нибудь громоздком фаэтоне!
Я рассмеялась – дробным соблазнительным смехом уверенной в себе красавицы, – и Джон с такой силой оттолкнул от себя почти полную тарелку, что зазвенела брошенная туда вилка.
– Ты прав! – воскликнула я. – Но тогда помоги мне купить что-нибудь спортивное, легкое и быстроходное, а в придачу еще и пару серых коней!
– Я бы тоже хотела с вами поехать, если можно, конечно, – осторожно сказала Селия. – Джулии нужны новые башмачки, а к деревенскому сапожнику мне обращаться не очень хочется, да у него и мягкой кожи для детской обуви нет.
Подали фазанов, и Гарри встал, чтобы их разрезать. Селии и мне достались грудки, Джону – пара ножек, политых густым душистым соусом. Но он так смотрел на еду, что нетрудно было догадаться: его мучает тошнота и ему страшно хочется выпить. Выждав, когда ему положат овощи и свежую булочку, я слегка наклонилась к нему и нежным голосом попросила:
– Пожалуйста, попробуй съесть хоть немного. Прошу тебя, хоть сегодня не вскакивай из-за стола и не уходи в кабинет!
Эти слова, естественно, сразу нарушили с трудом удерживаемое равновесие. Джон вскочил, так резко оттолкнув свой стул, словно сиденье его обожгло, и сделал два торопливых шага к дверям, потом вдруг обернулся, кое-как поклонился Селии, торопливо бросил: «Прошу прощения», и выбежал вон. Лакей закрыл за ним дверь, я кивнула ему, и тарелка Джона тут же исчезла. Теперь за столом остались только мы трое – Гарри, Селия и я.
– Какой позор! – сочувственно глядя на меня, воскликнул Гарри. – Бедная Беатрис, ты так старалась! Боже мой, какой позор!
Я опустила голову, словно скрывая слезы, и почти шепотом пробормотала:
– И все же я уверена, что через некоторое время ему станет лучше. В конце концов он научится с этим бороться.
Я надеялась избежать объяснения с Селией, если я останусь за столом, пока Гарри будет наслаждаться своим порто, а потом сразу пойду спать. Но утром, еще до завтрака, она постучалась ко мне и спросила, можно ли ей войти. В простом утреннем платье черного цвета она выглядела какой-то особенно усталой и казалась гораздо старше своих двадцати шести лет. Под глазами у нее пролегли темные круги – она явно плохо спала; лоб пересекала ставшая теперь постоянной морщина, свидетельствовавшая о напряжении и тревоге. Я со своим свежим личиком, сияя, как хрусткое ясное зимнее утро, была ей полной противоположностью. Улыбнувшись, я пригласила ее сесть, и она тут же сказала:
– Я по поводу Джона. – Я снова улыбнулась. Ничего себе! Селия первой начинает выяснять отношения! Селия пытается во мне разобраться! Селия тревожится из-за моего мужа!
– Да? А в чем дело? – спокойно спросила я, продолжая сидеть за письменным столом и старательно делая вид, что читаю какой-то очередной документ.
– Послушай, Беатрис, вчера вечером Джон снова пил у себя в кабинете, а ведь он обещал мне, что попробует перестать! – в искреннем волнении выпалила Селия.
– Увы, – печально подтвердила я, глядя в сопоставительную таблицу доходов Широкого Дола, лежавшую передо мной. Эту таблицу я стала составлять с тех пор, как вообще занялась ведением дел. И сейчас мне казалось, что она может подсказать, какой прибыли мы можем ожидать, если последуем плану Гарри, то есть станем использовать наши земли «по-деловому».
– Беатрис, извини, что я тебе помешала, – сказала Селия. Впрочем, судя по ее тону, виноватой она себя совсем не чувствовала. И я вдруг вспомнила, как во Франции она вломилась ко мне в спальню со словами извинения на устах, с голодным младенцем на руках и с абсолютной решимостью во что бы то ни стало заставить меня кормить девочку. В Селии не было ни капли эгоизма, как не было и способности к самозащите, но если она считала, что обязана кого-то опекать, то делала это с поистине материнской заботой и была способна во мгновение ока из робкого цыпленка превратиться в орлицу. Мне бы следовало насторожиться, но пока что я просто развлекалась.