– Алло, кто это? – спросил бизнесмен, стараясь перехватить инициативу с первой секунды.
– Доброе время суток, – послышался голос неопределенного возраста. – Я имею честь говорить с Василием Сергеевичем, известным криминальным авторитетом?
– Что? А ну повтори!
– Вы Василий Сергеевич по прозвищу Банан? – проговорил голос настойчиво. – Если нет, то свяжите меня с ним, пожалуйста.
Человек, которого бесцеремонно обозвали Бананом, ничего не ответил. Он и в самом деле носил такую кличку – в далекой молодости, в тюрьме для несовершеннолетних. Но из тех, кто об этом знал, к текущему моменту в живых оставались всего человека три. Потому он решил сменить тон на чуть более миролюбивый. Хотя все трое, которые могли обратиться к нему «Банан», не поверили бы в любезность Василия Сергеевича ни на грамм, и были бы правы.
– В чем дело? – спросил Банан.
– Ладно, будем считать, что это вы и есть. – Абонент помедлил. – Видите ли, тут скользкий вопрос. Скажите, знаете ли вы человека, который называет себя Димон Керченский?
– Какой еще Димон?! – чуть не взорвался Василий Сергеевич. – Какой еще Банан?!
– Я попробую объяснить. Тут у меня рядом выеживается человек, который говорит, что он Димон Керченский, которого типа как все вокруг знают. И что за ним стоит Василий «Банан» Сергеевич, известный криминальный авторитет. Я в Киеве человек новый, не в курсе, кто и что тут решает, и ни про какого Банана не слышал, но с этим Димоном у нас наметилась некоторая… проблема. Если вы подтверждаете, что он крутой пацан, что вы за ним стоите и что с вами шутки плохи, – я с радостью опишу вам суть этой самой проблемы. Но в таком случае за ее решение я спрошу с вас. Если же мои слова – бред сумасшедшего, то вам стоит лишь сказать об этом. Я немедленно извинюсь, повешу трубку, и будем считать, что вам все приснилось. Так что вы скажете?
Банан прокашлялся, прижимая трубку к груди, чтобы не было слышно, хотя эффект оказался обратным. Он вспомнил, кто такой Димон Керченский. Малолетний щегол, сын его адвоката, увлекающийся нелегальными ночными гонками. Тупой позер и лжец, никакой властью не обладающий даже в своем универе, где не появлялся уже второй год, что не мешало ему, впрочем, успешно получать высшие баллы. Его уже приходилось отмазывать от «мусоров», и это приносило его папаше немало лишних седых волос в неполные сорок лет. Но ни разу еще Димка не осмеливался бравировать в своих тусовках знакомством с Василием Сергеевичем – при том что знакомство это ограничивалось редкими участиями Димки в фуршетах, на которых он к шефу и на десяток метров не подходил. И уж точно адвокат не имел права разглашать старую тюремную кличку своего шефа. И с какого хрена погоняло такое – Керченский? Димка всю жизнь из Киева носа не высовывал.
Как бы то ни было, теперь вопрос коснулся самого Василия Сергеевича, и его следовало решать.
– А что сделал этот ваш Димон? – спросил Банан.
– Нет, так дело не пойдет. Вы уж решите, знаете ли Димона и действительно ли готовы отвечать за него. Если вы готовы, то без труда возьмете на себя его проблему.
– И что тогда?
– Тогда я отпускаю Димона на все четыре стороны, называю вам свое имя, и мы решаем вопрос. Если нет, то лучше забудьте о Димоне прямо сейчас. Это честно.
Банан не верил в честность и ненавидел, когда его пытались подцепить этим смешным словом. Его уже начал веселить этот вызов.
– Не трогайте Димона, – сказал он, вставая и натягивая на себя халат. – Я помогу решить ваши вопросы.
– Очень хорошо.
– Как вас зовут?
– Меня зовут Алексей, – ответил голос.
– Алексей, а дальше?
– Вавилов.
– Можно не продолжать. Где вы находитесь?
– На перекрестке академиков. Заболотного и Лебедева.
– К вам сейчас подъедет мой человек. Ждите. Прежде чем неизвестный Алексей Вавилов успел хоть слово сказать, Банан прервал связь и набрал другой номер.
– Патрон, – прогремел он. – Ну-ка поднимись. Дело есть.
* * *
Спустя двадцать три минуты на пересечении улиц Академика Заболотного и Академика Лебедева остановился «Роллс-Ройс» – плавно, словно управляемая автоматикой яхта. С водительского места вылез непомерно огромный здоровяк, груда мышц с небольшим содержанием жира, не превышающим ту норму, после которой нежелательно выходить на людный пляж. Здоровяк был одет в новый костюм, немного стеснявший движения, но двигался вполне уверенно. Было видно, что он на этой службе не первый год.
Перед ним оказалось место дорожно-транспортного происшествия. Серый «Ниссан Скайлайн» впечатался в пассажирскую дверь бордовой «Хонды Сивик». Как и следовало предполагать, обе машины были оттюнингованы в соответствии со всеми нормами уличных погонялок и сверкали дебильнейшим неоном из-под днищ.
– Кто здесь Алексей Вавилов? – спросил здоровяк спокойно.
К нему шагнул крепкий парень, возрастом чуть под тридцать.
– Я, – ответил он.
Здоровяк протянул руку.
– Патрон, – представился он.
– Патрон, значит… босс? – спросил Вавилов, отвечая на рукопожатие.
– Смотря для кого, – бросил Патрон, глядя на приближающегося к нему нервного пацана, который без устали что-то тараторил в свою мобилу.
– …говорю, нарываются, – бубнил он. – Я ему предлагал по-нормальному обтереть, а он в отказы… Здорово, Патрон. Фигли ты тут? Банан где?
Патрон медленно потянулся к парню, забрал мобильник, бросил на асфальт и растоптал ногой.
– Эй, ты чего… – начал было пацан, и Патрон отвесил ему такую оплеуху, что тот улетел в кусты.
– Если ты, гнида, еще раз назовешь босса по прозвищу или вообще назовешь любым другим именем – я тебе кости вырву и вставлю обратно другим концом, – предупредил Патрон, глядя, как Димка молча выползает из кустов обратно на дорогу, пытаясь собрать куски разбитого аппарата. Зрелище было премерзкое.
Алексей Вавилов слегка присвистнул.
– Однако, – заметил он. – Если это и есть «заступиться», то я даже не знаю… Может, мы бы с ним сами все решили? Я бы обошелся с ним нежнее. Может быть.
– Что случилось? – спросил Патрон.
– Была гонка, – ответил Алексей. – На деньги. Он сам же и предложил. Сам проиграл. Сам решил отомстить, обогнав после финиша меня по обочине и разбив правый бок моей машине. Теперь заглох, психует, платить не хочет. Регистратор у меня все записал.
– Это правда? – Патрон повернулся к Димону.
Тот уже вставал на ноги, глядя с изумлением побитого щенка, но при этом лишенным намеков на всякое раскаяние.
– Это правда? – повторил Патрон.
– Да, – злобно ответил Димка.
– Тогда заплати человеку, и закроем вопрос.