— Именно.
Николаша отмахнулся от комара и продолжил:
— Таким образом, по складу характера я подхожу. По возможностям… Технического образования у меня нет, однако я в принципе легко обучаем, а в Сети можно подыскать почти любую информацию с последовательными инструкциями. Я не убивал. Но отрицание вины в данном случае — очевидный поступок виновного, а потому на это ты полагаться не можешь.
В его изложении все было действительно загадкой. Упражнением для пытливого ума, и Николаша спокойно рассчитывал шансы, что свои, что чужие.
— А Кирилл… ты сказал, что он…
— Имеет и мотив, и возможность, и вообще, если разобраться, то именно его кандидатура вызывает наибольшее подозрение. — Менторский тон Николаши в ином случае позабавил бы.
— Почему? Он ведь и так…
— Он не родной по крови, — Николаша остановился под фонарем. Желтый свет его преображал Николашу. Он вдруг стал словно выше.
Тоньше.
И бледней. Сейчас в этой бледности было что-то мертвенное, неприятное, и Жанне захотелось немедленно убрать руку с Николашиного локтя и вовсе сбежать, сославшись на какое-нибудь несомненно важное дело в доме.
Но она осталась, потому что должна была дослушать.
— Для старухи это важно. Она никогда не давала ему забыть, что он не родной. И не только ему. Аллочка, мама… да все в этом доме знали, что Кирилл… он как бы есть, но его и нет. А он старался. В последние лет пять он полностью взвалил на себя все дела старухи. Он работает на износ, и вот представь себе, что…
…наследником станет кто-то другой. И спокойно подвинет Кирилла, который положил годы на эту самую работу.
— Он самолюбивый. Хладнокровный. Последовательный. У него весьма своеобразный моральный кодекс, который, полагаю, вполне допускает убийство, тем более что Кирилл считает все это, — Николаша обвел рукой сад, — своим.
— Но зачем ему… на него ведь тоже… покушались. — Нужное слово всплыло в памяти, и Жанна ухватилась за него, как за спасательную палочку. — Его хотели убить. И если так, то не сам же…
— Почему нет?
— Но зачем…
— Чтобы отвести подозрения. Да, пока все эти смерти считают чередой совпадений, но как знать… вдруг дело повернется иначе? Вдруг кто-нибудь начнет копать, тогда и возникнут некоторые весьма закономерные вопросы. Вот Кирилл загодя запасся ответами на них.
— Ты это говоришь…
— Для полноты картины. И еще, чтобы ты была осторожней с ним. Не надо доверять так слепо. — Николаша улыбнулся, и в желтом свете блеснули зубы, тоже желтые, показавшиеся острыми.
— Ты его…
— Оговариваю? Нет, Жанна. Попытайся отстраниться от своей к нему симпатии и мыслить логически. Сколько было попыток? Три, верно? Коньяк. Машина. И лошадь.
— Ты знаешь…
— Кирилл был в ярости. Или ярость эту сыграл. Он неплохой актер. Да и аварию сложно было бы замолчать, но… подумай, каким везением нужно обладать, чтобы все три раза выжить. Один — это случайность. Два — совпадение. А три…
— Закономерность.
— Именно.
— Обо мне сплетничаете? — Этот голос заставил Жанну подпрыгнуть.
— Кир, не пугай девушку, — с упреком произнес Николаша, а потом спокойно добавил: — О тебе. Мы пытались логически выяснить, кому из семьи выгодно убивать конкурентов.
— Выяснили?
Кирилл был в черном. Черные джинсы. Черный легкий свитер. И черный платок, повязанный по самые брови. В этом наряде он был отвратительно хорош.
— Выяснили. — Николаша поскреб шею. — Тебе.
Как ни странно, но это признание Кирилла не смутило и не разозлило. Он рассмеялся, громко, заливисто, и Жанна ощутила себя полной дурой. Разве человек, которого всерьез обвиняют в убийстве, будет смеяться?
— Мне… ну да, кому же еще… — Кирилл вытер глаза ладонью. — Предупреждал, чтобы она со мной осторожней была?
— Предупреждал.
— И что она?
А вот чего Жанна терпеть не могла, так того, когда в ее присутствии о ней говорили так, будто ее и вовсе здесь нет.
— А она сама разберется, с кем ей осторожней быть…
— Злится — значит, жить будет. — Кирилл улыбался и как-то так, что собственное раздражение показалось Жанне на редкость глупым, детским.
И вправду, он же не виноват, что Жанну из себя вывели.
— Даму я украду, — не то предупредил, не то просто поставил в известность Кирилл. — Идем… допрогуляемся, если, конечно, ты не стала настолько осторожна, чтобы избегать прогулок в компании подозрительных мужчин.
Отказать?
Согласиться?
Сослаться на головную боль или внезапно вспыхнувшее желание отойти ко сну?
— Идем? — Кирилл протянул руку. — Я покажу тебе одно интересное местечко. В свое время я там прятался.
— Прятался? — Глядя на этого крайне самоуверенного типа, сложно было представить, что он способен был от кого-то прятаться.
Зачем?
— Прятался, — подтвердил Кирилл. — Я… диковатым был. Вообще все сложно… И раз уж все успели тебе в жилетку поплакаться, то и я не буду исключением.
— Откровенность?
— Откровенность за откровенность. Считай, сделка.
— Ты все… на сделки переводишь?
— Стараюсь. — Он шел медленно, подстраиваясь под шаг Жанны. — Когда условия сделки понятны обеим сторонам, многое становится проще. Очевидней. Поэтому откровенность за откровенность. Я рассказываю о себе. А ты — о себе.
— Что именно?
— Что захочешь. — Он улыбался широко, глянцевой улыбкой, которая была ненастоящей.
— Прекрати, — попросила Жанна.
— Что прекратить?
— Так улыбаться, как будто… не знаю… мне когда кредит давали, то служащая вот точно так же улыбалась.
— Аргумент, — хмыкнул Кирилл. — Я не банковская служащая… но один хрен, разница невелика. А у тебя чутье неплохое. Обычно люди эту улыбку за улыбку и принимают.
— А на самом деле…
— Маска. Одна из многих. Вообще-то все люди носят маски, но редко кто дает себе труд признаться в том. Ты вот притворяешься хорошей девочкой.
— А на самом деле я плохая?
— Нет, но… маска обязывает. Как часто тебе приходится делать то, что не нравится тебе, но соответствует твоему образу?
Он взял Жанну за руку. Пальцы его были теплыми, жесткими.
— Я так не…
— Тише, — Кирилл прижал палец к губам. — Давай разберемся. Тебе хочется уехать, но ты осталась. Хорошая девочка не бросит умирающую родственницу. И человека, с которым у нее договоренность, пусть даже человек этот подозрителен весьма, а родственница ведет себя как последняя скотина.