— О нем позаботятся, — ответил де Сабле. И обратился к Ричарду: — Этот человек не лжет. Яффа действительно окружена, и нам следует решать, как поступить.
Приказы Ричарда были точными и краткими. Он знал, сколько у него людей в Акре, поэтому тут же повелел трубить сбор и быть готовыми выступить. Одновременно он приказал командующему флотом крестоносцев де Сабле подготовить к выходу корабли.
— Я понимаю, старина, что море разволновалось, — сказал он, положив руку на плечо магистра, как в старые времена, когда тот еще не надел белый плащ с крестом, а служил Плантагенетам. — Но по суше, да еще в такую жару, мы не сможем отправить армию, рискуя загнать людей. Поэтому вдоль берега выступит только конница, а наши отряды пехоты и стрелков я лично буду сопровождать морем. И мы погрузим их столько, сколько будет возможно поместить на галерах. Ведь, как я понимаю, только весельные суда смогут идти против волны и ветра вдоль берегов. Итак, ты подберешь для нашего рейда несколько быстроходных галер?
Де Сабле стал что-то отвечать, но Мартин уже не слушал его. Граф Лестер перерезал связывающие его веревки и помог подняться на ноги. Мартин пошатнулся, внезапно почувствовав неимоверную усталость. Его все еще трясло от нервного напряжения, он понимал, насколько был близок к провалу, к тому, что ему не поверят. Покидая Яффу, он думал об этом с каким-то легкомыслием. Он считал, что уже отделался от своего прошлого, а потому куда больше его волновало то, как они минуют войска Саладина и как скоро доберутся до Акры. И вот он едва не погубил все только потому, что был помечен печатью предательства. А это могло стоить жизни тем, кого он оставил в Яффе, — Джоанне и их ребенку, Эйрику, Иосифу, а может, и Амори де Лузиньяну, который все же доверился ему и маршалу Югу де Мортэну, поручившему это дело.
— Идемте со мной, — говорил рядом Лестер. — Вас сейчас перевяжут и дадут подкрепиться. Странный вы парень, скажу я. Но ради самой Пречистой Девы, объясните, как вышло, что вам удалось спасти мою родственницу леди Джоанну? Мы все так беспокоились о ее судьбе!
Мартин стал что-то говорить, но был так измучен, что речь его звучала бессвязно, и в конце концов Лестер оставил его в покое. Мартин же после того, как его раны обработали и дали перекусить, заснул прямо за столом, уронив голову на руки.
Но долго отдыхать ему не довелось. Не прошло и пары часов, как его разбудили, сказав, что с ним желает разговаривать король Львиное Сердце.
Король заметил, в каком состоянии посланец, даже указал ему на табурет подле стола, на котором лежали карты, после чего спросил — сможет ли тот подробно рассказать, каким образом он сумел выбраться из осажденного города, сколько времени занял его путь из Яффы в Акру и каково сейчас положение на прибрежной дороге.
Мартин старался отвечать подробно: поведал, как они с Ласло отвязали и увели от коновязи лошадей; отметил, что доспех отряда ашир, в который он облачился, помог ему отвести подозрение охранников в лагере Саладина. Беглецы просто сказали им, что едут разведать обстановку вокруг стана войск, после чего пришпорили коней. За ночь они проскакали Арсуфское графство без всяких происшествий, а вот в Кесарии их задержали люди Балиана де Ибелина. Но там им встретились тамплиеры, которые опознали Ласло, поэтому посланцам тут же дали свежих лошадей, и они продолжили путь. Бешеная была скачка, кони подустали, и, когда на них напал отряд разбойников-бедуинов, посланцы не смогли ускакать. И хотя они были уже неподалеку от замка ордена Храма Мерла, помощи оттуда не получили — похоже, наблюдавшие за столкновением со стен крепости храмовники решили не вмешиваться, подумав, что это бедуинам вздумалось ограбить каких-то своих единоверцев. А потом под Ласло убили лошадь, и хотя венгр кричал Мартину, чтобы тот не задерживался, а спешил с донесением, он все же вернулся и вступил в схватку.
— Сколько бедуинов на вас напали? — спросил Ричард.
— Право, я не считал, сир. Но больше десятка, это точно.
Ричард удивленно выгнул золотистую бровь.
— Ты шутишь? И ты с ними справился? Один?
— А что мне было делать? Но не стоит преувеличивать мои заслуги, сир. Грабители-бедуины особой доблестью не отличаются и, получив отпор, предпочитают отступить. Поэтому, как только я заметил, что они проявляют нерешительность, подхватил своего спутника и ускакал. Ласло же был очень плох, ему почти отрубили руку в схватке, и он истекал кровью.
Мартин поведал, с каким трудом оторвался от преследователей, как постарался перевязать Ласло и вез его до самой Хайфы. Прибыли они туда на рассвете. Дальнейшее королю уже известно.
Когда Мартин закончил рассказ, Ричард заметил:
— И все же ты плохой храмовник, если ослушался своего спутника-рыцаря и вступил в схватку, когда от успеха вашей миссии зависела судьба Яффы.
Мартин поправил повязку на голове.
— Я еще не прошел посвящение в рыцари ордена Храма и не давал обетов послушания. Да и бросить в пути раненого друга кажется мне бесчестным. Хотя сейчас сам понимаю, что был не прав. После ранения Ласло я был единственным, от кого зависела судьба осажденной Яффы. А ведь там, в крепости, остались моя женщина и ребенок.
— Женщина и ребенок? — переспросил король. — Парень, да ведь ты почти храмовник! Орденским братьям не полагается иметь семью.
Мартин пожал плечами.
— Кто из нас чист перед Богом?
Этот ответ почему-то развеселил Ричарда. Но потом король стал серьезен и развернул перед посланцем карту Яффы и окрестностей.
— Похоже, ты толковый малый. Вот и постарайся объяснить, как расположил свои войска у осажденного города Саладин и где ему удалось проломить стены укреплений.
Они склонились над картой, и какое-то время Мартин отвечал на вопросы короля. Причем ответы его были столь исчерпывающи, что Ричард остался доволен. Пока они беседовали, в покое собралось немало глав воинства, которым пришлось подождать, когда король закончит обсуждать положение с посланцем.
Эта задержка особенно возмутила епископа де Бове.
— Что все это значит? Неужели Львиное Сердце рассчитывает, что мы кинемся на его свист, будто охотничьи псы? И будем нестись туда, куда ему заблагорассудится?
Ричард сделал вид, что не расслышал слов де Бове, и епископу ответил магистр ордена Госпиталя Гарнье де Неблус, напомнив, что пока поход не окончен и английский король остается их главой.
Сухощавое лицо де Бове сморщилось, словно он укусил кислое яблоко.
— О чем вы, мессир Гарнье? Поход завершился, когда стало ясно, что нам не взять Иерусалим. Значит, Ричард больше не командует войсками. Так зачем же он собирается вести нас к Яффе?
Львиное Сердце все же не выдержал. Он повернул к де Бове побагровевшее от гнева лицо и сказал, сдерживая бурное дыхание:
— Да, Иерусалим пока остается мечтой христиан. Но раз уж я смог отказаться от него, то будь я проклят, если оставлю своих единоверцев в обреченной Яффе. Кто идет со мной?