И увы, мне придется снова побеседовать с мальчиком…
Роуз обеими руками уцепилась за сюртук Сина:
— Отпусти!!!
— Нет.
— Да как ты можешь… не смей… я пожалуюсь… ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?
Девушка молотила кулачками по широкой мужской спине, но он, не обращая внимания на ее протесты, пересек комнату и ударом ноги настежь распахнул двери, ведущие на террасу.
— Син, нет!!! Не тащи меня ВОТ ТАК на лужайку! Нас могут увидеть!
— Тетушка составила список гостей будто с умыслом: ни один из них не видит дальше собственного носа! Слышат они тоже из рук вон плохо: так что зови на помощь, сколько влезет!
Вечерний воздух дышал прохладой, над травой стелился густой туман, и начинал накрапывать дождик. Син встряхнул как следует свою сопротивляющуюся ношу. Девушка продолжала противиться:
— Пусти! Пусти меня! Ну же! Немедленно!
Син подставил разгоряченное лицо дождю. Платье Роуз стремительно намокало…
— Дождь благотворен для души, — насмешливо утешил девушку Син.
— Но не для моих выходных туфель!
Кинув взгляд на крошечные шелковые туфельки, Син стянул их с ног девушки и засунул себе в карман.
— Син…
— Ш-ш-ш-ш!
Черт подери, сейчас он испытывал самое настоящее удовольствие!
Роуз издала невнятный возглас и с удвоенной силой замолотила по его спине. Но Син будто и не чувствовал этого. Единственным пламенным его желанием было, чтобы Роуз ощутила себя столь же оскорбленной и униженной, как и он! И на этот раз пришел его черед посмеяться…
Широким шагом он пересек лужайку и направился прямиком к озеру, где на привязи болталось несколько плоскодонных лодочек. Недобрая ухмылка скривила его губы…
Роуз не переставала выворачиваться и драться, поэтому Син покрепче перехватил ее ноги.
— Прекрати, а то я могу невзначай тебя уронить!
— Вот и прекрасно! — взвизгнула она и удвоила усилия.
И тотчас получила нешуточный шлепок по попке.
— Ой! — ахнула девушка, но не оставила своего намерения: — Да как ты посмел!
Син хихикнул, перехватывая ее покрепче, чтобы и в самом деле не уронить свою ношу на мокрую траву. И тут заметил, что один из черных локонов Роуз вьется по его груди, словно черная змейка. Две недели назад он мог поклясться, что Роуз никак нельзя назвать красавицей, зато теперь он понял истинную цену её привлекательности. И даже сейчас он залюбовался этим упрямым черным локоном, льнущим к его груди… Он уже знал, каковы на ощупь ее волосы: мягкие и нежные, но своенравные — совершенно не похожие на ухоженные и укрощенные всяческими средствами волосы иных женщин. Волосы Роуз словно жили сами по себе — особенно сейчас, когда стали влажными от дождя и тумана. Они, словно змейки, извивались, они шевелились, спутываясь и двигаясь, будто бы стремясь накрепко привязать его к своей хозяйке…
Роуз тем временем тоже извивалась, силясь понять, куда это он направляется.
— Куда ты идешь? Син, это совсем не смешно! Да я… что ты делаешь?
А Син уже достиг берега озера. Крякнув, он склонился и подтащил к берегу одну из плоскодонок: в большое железное кольцо на носу лодочки вставлен был длинный шест, с помощью которого и следовало управлять этим нехитрым суденышком. А потом, схватив Роуз в охапку, перекинул ее через борт, усадил в лодку и, упершись башмаком, с силой оттолкнул суденышко от берега.
— Ах! Да ты… — Роуз беспомощно наблюдала за удаляющейся кромкой берега, а дождевые капли нещадно молотили по лодочке, по ней, по озерной глади…
— Лучше тебе ухватиться за шест и как можно быстрей освоить искусство управления!
— Ухватиться… за что? — принялась озираться Роуз.
— Да за шест! Он…
В этот момент шест выскользнул из железного кольца и упал за борт. Теперь Роуз всецело предоставлена была воле волн. Дождь тем временем всё усиливался, и платье девушки промокло насквозь.
— Ты не можешь… не можешь так со мною поступить!
— Еще как могу! Уже поступил! Теперь мне самое время присоединиться к гостям и как следует отобедать.
Роуз пробормотала себе под нос что-то неразборчивое, пробралась на нос лодочки и принялась отчаянно грести руками. Однако плоскодонная лодчонка и не думала двигаться с места.
— Ты зря тратишь время и силы, дорогая!
Но девушка продолжала грести, но добилась лишь того, что лодочка стала мало-помалу удаляться от берега. Наконец, Роуз выпрямилась и оскалилась от злости, тяжело дыша.
— Что ж, вы своего добились…
— Чего же именно, позвольте спросить?
Роуз открыла было рот, однако сдержалась и лишь глухо уронила:
— Понятия не имею…
Син скрестил руки на груди.
— Ты обвиняешь меня в том, что не можешь сдержаться. Но ведь на каждый мой поцелуй ты горячо отвечала. Это дорога с двухсторонним движением, любовь моя. И не одна ты борешься с нашим взаимным влечением…
Роуз посмотрела на Сина долгим взглядом. Некоторое время она молчала, и тишину нарушал лишь шум дождя. Наконец, она сказала:
— Думаю, ты прав… мне не по нраву ощущать себя такой… такой уязвимой.
Волосы, уже совершенно мокрые, вились в полнейшем беспорядке вокруг головы девушки.
Я тоже не люблю ощущать себя уязвимым.
— Вероятно, мы оба время от времени ощущаем себя беззащитными.
— Возможно, — сощурилась Роуз. — Должна признать: ты был со мной предельно честен и не скрывал своих намерений и желаний.
— И что же? — Син поднял бровь.
— О-о-о, ради всего свя… — Девушка прижала к лицу судорожно стиснутые кулачки. — Ну хорошо же! Я не стану больше винить тебя во всех наших поцелуях! Потому что некоторые из них всецело моя вина!
— А вот это правда. Жаль только, что пришлось вырвать ее у тебя такими средствами…
И, повернувшись спиной к девушке, Син невозмутимо направился к замку.
— Но ты не можешь оставить меня болтаться здесь как…
— А почему бы и нет? Однажды ты столкнула меня с конём в реку — а ведь тогда у меня и лодки не было! — Он задумчиво покачался на каблуках. — На твоем месте я спокойно сидел бы и наслаждался уединением…
— Но герцогиня за обедом меня хватится!
— Вряд ли — особенно когда я передам ей твои искренние сожаления. Головная боль, знаешь ли… ну, такая, какую может унять лишь добрый дневной сон.
— Ты не сделаешь этого!
— Да что ты говоришь?
Роуз переводила взгляд с мужчины на озеро и лодку. Вдруг она тихонько хихикнула и обезоруживающе улыбнулась.