— Она обналичивала деньги через фирмы-прокладки, обычная схема, тебе ли не знать. А помогал ей Стешин, прикрывал махинации, за процент, как сам понимаешь. Потом оборзел, запросил больше, и его прикончили. Назначили Макса, он нашел несколько таких подозрительных контор, передал тебе, ты им лавочку прикрыл. Макс стал опасен, его убили…
Артемьев не двигался, смотрел на Илью в упор, вернулся охранник, встал тенью за спиной начальника, вернее, согнулся там и ждал распоряжений. А начальство приходило в себя, осмысливало услышанное, но непонятно пока — верило или нет, но вроде как склонялось к тому, чтобы поверить.
— Доказать сможешь? — спросил Артемьев. — С меня же руководство спросит, им слов мало. Если поможешь мне, то все у тебя хорошо будет, это я тебе гарантирую.
— Пономареву спроси, — сказал Илья, — она подтвердит. Если захочет с тобой говорить, конечно. Ну и мудак же ты, Артемьев, и как тебя земля носит…
Эсбээшника аж перекосило, как тогда, в кабинете, когда он сигареты грыз, Артемьев нагнулся, потянулся к поясной кобуре, и тут невдалеке что-то тонко звякнуло, будто две рюмки «поцеловались». Артемьев так и застыл, глядя то на Илью, то кося глазом куда-то вбок, медленно разогнулся и вдруг одним прыжком оказался за спиной охранника, вылетел в окно.
— Охранять! — донесло ветром приказ, охранник шагнул к Илье и расстегнул кобуру, взялся за черную пистолетную рукоять. Этих секунд хватило — Илья упал на спину, с силой врезал ногами охраннику в живот, а когда тот согнулся, добавил в переносицу, потом еще раз, но уже в подбородок, вскочил, постоял, выжидая, когда искры перед глазами улягутся. Выдрал у охранника из кобуры «Иж» и кинулся в окно следом за Артемьевым. Оказался на крыше и побежал к краю, притормаживая на некрутом склоне и глядя по сторонам. И снова никого поблизости, зато тихо и тепло, и от этакой благодати на душе стало очень нехорошо — понятно, что тишина эта обманчивая, и пуля прилететь может с любой стороны, как из «Ижа», так и из бесшумки, а то из обоих стволов сразу, так что на месте лучше не стоять. И вообще неплохо бы для начала осмотреться и уяснить для себя новый расклад, а потом уж кидаться в драку.
Илья остановился в паре шагов от края крыши и повернул обратно, побежал вверх, к окну, взял правее и оказался на гребне крыши. Пробежал еще немного, остановился за кирпичной трубой, выглянул из-за нее. Отсюда отлично видна плоская крыша и окна четвертого этажа банка, все, что ниже, скрывает выступ с точно таким же круглым окном по центру — идеальная точка для обзора окрестностей, надо поглядеть, что там делается…
— Стоять! — Артемьев точно из воздуха материализовался, Илья даже шагов его не слышал, и вот он, стоит напротив, правда, чуть ниже и держит на вытянутой руке «Иж». Физиономия у эсбээшника спокойная и как-бы немного сонная — глаза он зверски не таращит, не скалится, не кривится, а просто смотрит, как на мишень в тире, равнодушно так прикидывая, куда бы шмальнуть, чтобы максимум очков выбить. Нехорошо смотрит, а самое поганое, что он успел первым, и все козыри теперь у него.
— Руки! — точно нехотя сказал Артемьев. Он словно и не удивился, и даже не разозлился, увидев Илью, будто знал, что этим все и закончится. Он шагнул навстречу Илье, поднял «Иж» на уровень глаз, перехватил его обеими руками, и все молча, без лишних воплей и мата. Илья развел руки в стороны, но невысоко, придерживая правой свой пистолет, и немного наклонился вперед, точно собирался положить его на крышу. Артемьев неотрывно следил за оппонентом, опустил ствол «Ижа» пониже, и Илье показалось, что эсбээшник целится ему точно в лоб. Чувство было новое и какое-то тошное, что ли, не к месту вспомнился Андреев, как он с дыркой в голове падал Лере в объятия. Правда, был нюанс — входное у него тогда пришлось на затылок, а сейчас все может закончиться по-другому…
Илья отошел немного вбок и оказался на открытом месте. Отсюда отлично просматривалась и плоская крыша банка, и фасад, и окна второго этажа, правда, не все, и чтобы увидеть то, одно-единственное, оставалось сделать шаг или два. Артемьев переместился следом за Ильей, подошел чуть ближе и сказал:
— Стой где стоишь, не дергайся. Медленно положи пистолет и отойди от него на три шага. Давай, не зли меня и не мешайся под ногами, а то устрою тебе несчастный случай при падении с высоты…
Устроит, с него станется. Ему убийца нужен, причем в живом и пригодном к общению виде, а Серегин-младший Артемьеву без надобности, только лишняя помеха. Еще сболтнет что-нибудь лишнее и карьеру господину полковнику испортит, так не проще ли эту помеху устранить вот прямо сейчас, благо и момент подходящий удачно образовался…
Илья сделал вид, что ничего не слышал или не понял, сделал еще один шаг вбок, потом еще и тут за спиной Артемьева увидел Леру. Она снова смотрела в окно, лежала на подоконнике, ухватившись за его край, перевернутый цветок валялся рядом, из горшка высыпалась земля, и от каждого движения девушки понемногу падала вниз. А она снова смотрела по сторонам, подняла голову, заметила Илью на гребне крыши, привстала, снова повалилась на подоконник и крикнула, да так пронзительно, что на миг морозом обдало:
— Он вон там, там, справа! Над балконом…
— Уйди оттуда, быстро! Убирайся! — во все горло рявкнул Илья, и от его крика над крышей взлетели перепуганные голуби, залетали, захлопали крыльями. Артемьев резко обернулся раз-другой, соображая, что происходит, а Илья смотрел на Леру, как она опускает голову, разжимает пальцы и мигом пропадает из виду, как покачивается перевернутый горшок, катится к краю и только чудом не падает вниз. Справа, значит, что там у нас было справа?.. Илья на миг прикрыл глаза, вспоминая, как смотрел на этот дом из кабинета Макса, когда ждал брата, как слонялся вдоль этого самого подоконника, как смотрел на город. И тут возникла перед глазами мутная, полустертая уже картинка, и только сейчас Илья сообразил, понял, где ошибался, но осенило поздно. Артемьев тоже, видимо, что-то такое припомнил, отошел на шаг назад, держа Илью на прицеле, потом на два, потом побежал вперед, забирая левее и ниже.
— Не подходи! — крикнул он. Илья рванул параллельным курсом с эсбээшником, промчался так метров пять, потом наддал еще, забирая в сторону, и прыгнул с небольшой, но все же высоты, сшиб Артемьева с ног, схватил его за локти и вместе с ним покатился к краю крыши. Тот хрипел, матюгался сквозь зубы, дергался, как ерш на крючке, пытаясь скинуть с себя противника, и даже успел кое-как сгруппироваться, смягчил удар об оказавшуюся довольно прочной ограду. Та дрогнула, но устояла. Илья краем глаза успел заметить далеко внизу машины, людей, блестящие на солнце рельсы и маленький красный трамвай, и тут все исчезло. Артемьев, прижатый к ограде, вырывался, бился, пару раз довольно сильно заехал Илье ботинком по голени, но тот держал эсбээшника, прижимал к ограде, навалившись всем весом, зажал ему ладонью нос и рот. Потом изловчился, подсунул согнутую в локте левую руку под подбородок Артемьеву, задрал ему голову и врезал коленом в поясницу. Эсбээшник выгнулся от удара, Илья сжал захват, перехватил запястье левой рукой, сжал руку в локте еще сильнее, и скоро Артемьев затих, перестал сопротивляться. Все, минут десять или двадцать он выиграл, захват длился секунд десять, и сейчас у Артемьева обычный обморок, который скоро перейдет в сон, а полностью эсбээшник очухается хорошо если через полчаса, когда все будет уже кончено.