Когда Мастерсона подлатали, Эрп предложил обоим товарищам угостить их завтраком.
– Я согласен, – ответил Мастерсон. – Чем дальше мы от Броциуса, тем лучше.
– Он тебе угрожал? – спросил Эрп.
– Когда это меня волновали угрозы пьяного Ковбоя? – ответил журналист.
– Тогда в чем дело?
– Он ночь напролет распевал пошлые куплеты, – пожаловался Мастерсон. – Во всю глотку.
– Я думал, ты не помнишь ничего, что происходит с тобой ночью, – сказал Холидей.
– Броциус пел, когда я обратился мышь, и продолжал петь, когда я снова стал собой.
– Что ж, привыкай, – посоветовал Эрп. – Днем предъявим ему обвинения. Плевать, какой низкий назначат за него залог, сам он гроша ломаного не стоит.
– Айк его выкупит?
– Чертовски в этом сомневаюсь. Броциус должен был убить Эдисона, и если бы не облажался, вы бы с Доком сюда не приехали.
– Мне что-то приелось завтракать в «Америкэн» и «Гранде», – пожаловался Холидей. – Поищем другой ресторан.
– Есть неплохое заведение на Шестой улице, – ответил Эрп.
– Название у него есть?
– «У Дельмонико».
– Почему мне кажется, что имя не настоящее? – вслух подумал Холидей.
– Ресторан назвали в честь одноименного заведения в Нью-Йорке, – пояснил Эрп. – Владелец местного «Дельмонико» как-то навещал семью и отобедал в настоящем «Дельмонико». Ему так понравилось, что он решил открыть собственный ресторан с таким же названием.
– Спорю, и цены здесь ниже, – заметил Мастерсон. – В любом шикарном нью-йоркском ресторане можно за блюдо выложить четыре доллара, и это еще без бутылки вина.
Наконец они дошли до «Дельмонико», проследовали внутрь: в зале имелось всего четыре столика; три были заняты клиентами, на крышке четвертого спал рыжий кот. Эрп смахнул его на пол, и кот, возмущенно мяукнув, убежал.
– Что скажете? – спросил Эрп, когда все присели.
– Скажу, что мы в Тумстоуне, – улыбнулся Мастерсон. – Вряд ли где-нибудь в нью-йоркском ресторане застанешь спящего на столе кота.
Бородатый официант – скорее всего, он же повар и владелец – принес три потрепанных меню.
– Итак, – произнес Холидей, изучая единственный лист с перечнем блюд, – мы можем полакомиться бифштексом или стейком из конины. Наверное, когда припасы заканчиваются, хозяин готовит стейк из кошатины.
– Можно заказать стейк-сэндвич, – заметил Мастерсон.
– С хлебом или без, – добавил Холидей.
– Думаю, можно еще и американского омара взять, – продолжал Мастерсон, – если ты, конечно, не против омара, который выглядит и пахнет как стейк.
Они сделали заказ, и через несколько минут официант принес им по стейку.
– Слышал, – обращаясь к Холидею, сказал Эрп, – у тебя вчера случилась небольшая перепалка с братьями Маклори.
– Совсем маленькая, – ответил дантист. – На деле они куда мягче этого мяса.
– Берегись их, – предупредил Эрп. – Обид они не забывают.
– Я облегчил их карманы, – признался Холидей. – Им будет проще нести груз обид.
– Все равно будь осторожен, – Эрп обратился к Мастерсону: – Я забыл проверить: ты не повредил новую латунь Неда? Помял хоть немного?
Мастерсон покачал головой.
– Может кувалдой или кайлом ее и проймешь, но только не плотью, и уж тем более не когтями гигантской летучей мыши.
– Как думаешь, у твоей второй сущности хватит мозгов не вредить себе сегодня?
– Не знаю, Уайетт. Начнем с того, что я вообще не помню, как бился в стены.
– Этого я и боялся, – вздохнул Эрп. – Потому и попросил врача, чтобы он обработал тебе раны чем-нибудь вроде щавеля, а не накладывал бинты. Повязки, скорей всего, сразу спадут во время преображения, а лекарство продолжит действовать.
– Сколько мне еще ждать? – спросил Мастерсон.
– Не знаю, – пожал плечами Эрп. – Пару дней, неделю… Уж всяко меньше месяца.
– Я больше так не могу, Уайетт.
– Мужайся.
– Не знаю, нравится такая жизнь мыши или нет, – продолжал Мастерсон, – я ее мыслей не помню, но все чаще подумываю пустить себе пулю в висок, чтобы все закончилось.
– Почему? – спросил Холидей.
– Ты что, – пораженно уставился на него Мастерсон, – не слушал меня всю эту неделю?!
– Все я слышал. И в первую очередь то, что ты ни черта не помнишь из своих ночных приключений. Если тебя не преследуют тягостные мысли о совершенном, если мрачные образы не задерживаются в голове, то с чего так убиваться?
– Да с того, что пропадает половина моей жизни! – вскричал Мастерсон. – Захочу женщину – взять ее получится только днем. Захочу сыграть в карты – придется искать того, кто станет играть до заката. Мне засветло надо являться в тюрьму. Понимаешь?!
– Это все временно, – напомнил Холидей.
– Да, но что если ты не сумеешь выполнить свою часть сделки с индейцем?
– Тогда мы умрем, и твое положение станет куда завиднее нашего.
– Ничего ты не понимаешь, Док.
– Не понимаю я только, когда ноют и ноют, – ответил Холидей. – Я вот уже десять лет помираю медленной мучительной смертью. Пришлось свыкнуться, а в те дни, когда я чувствую себя обманутым или ущербным, просто держу чувства при себе.
Мастерсон пристально посмотрел на товарища, и выражение лица его смягчилось.
– Прости, Док, я никак не привыкну. Если надо смириться, я смирюсь.
Холидей достал из кармана сюртука флягу и предложил ее Мастерсону.
– На, глотни и считай, что мы помирились.
Мастерсон сделал большой глоток, передал флягу Эрпу. Маршал, отпив немного, вернул флягу Холидею, который допил содержимое.
– Думаю, пора мне размять ноги, прогуляться по городу, – объявил Мастерсон, вставая из-за столика.
– Резонно, – ответил Холидей. – Крылья вон и так каждую ночь разминаешь.
– Прости, детали ускользают, – ответил Мастерсон, – но я смутно помню, как дует в лицо ветер, помню абсолютную свободу… Или, – пожал он плечами, – мне просто кажется, что помню, и я себе что-то воображаю…
– А, к черту, – сказал Эрп. – Идем, я с тобой.
– Если одолжишь мне трость, – вставил Холидей, – то и я составлю тебе компанию.
Мастерсон отдал трость Холидею.
– Идем.
Втроем они вышли из ресторана и минуты через три уже проходили мимо тюрьмы. У входа их встретил Курчавый Билл Броциус.
– Ты что это делаешь на свободе? – недоуменно спросил Эрп.