Одна половина испытателей отправилась на Волгу, под Саратов, тренироваться в парашютных прыжках. Другая оставалась на Чкаловской, ездили группами в Томилино, на центрифугу, и в Институт авиационной медицины, на барокамеру и сурдокамеру. Собеседовали с психологами. Занимались физкультурой. Проводили политзанятия. Выпускали боевые листки и стенгазеты.
От молодых парней генерал напитывался юной энергией, энтузиазмом. Его новое дело ему нравилось. Все чаще он оставался ночевать на Чкаловской, где ему обустроили кабинет с комнатой отдыха. Но когда все-таки возвращался в Москву, в свою квартиру – которая, несмотря на уборщицу Василису, все больше приходила в запустение, – его задевала мысль о том, что в его жизни чего-то не хватает. Потом она, эта мыслишка, стала разрастаться и являлась к нему и в те вечера, что он коротал на Чкаловской. А затем начала даже вспыхивать в рабочее время. И тогда он постарался дать самому себе отчет: если ему кажется, что чего-то ему недостает, то следует определить – конкретно чего? И ответ на этот вопрос (стоило его только задать!) высветился со всей очевидностью: мне не хватает не «чего», а «кого». Мне не хватает Гали!
Он вспоминал о ней все чаще. И чем дольше не видел, тем большим собранием положительных качеств она ему казалась. Молодая, красивая, дельная, активная, веселая, собранная, деловая. И наплевать, что замужем. Что у нее есть ребенок. Воображение (словно он был четырнадцатилетним подростком) рисовало ее черты: черная копна волос, серые глаза, волевой рот. Да, подобное с ним творилось впервые. Никогда еще женщина (ни покойная жена, ни тем более многочисленные ее эрзац-заменители) не вызывала в нем раньше такого количества мыслей. С этим требовалось считаться – и это требовалось прекратить.
Полковник Чиносов из центрального совета ДОСААФ доложил ему по телефону, что с Галиной Иноземцевой переговорили, однако она категорически отказалась принимать участие в сборах и последующих соревнованиях. Причина простая и уважительная: декретный отпуск, ребенок родился в марте. Однако адрес полковник генералу сообщил: Энская область, город Энск, улица Коминтерна, дом двадцать, квартира двадцать три.
Генерал поднял трубку спецвязи. В конце концов, командующий Энским военным округом, генерал-майор Возницын, его давний, еще с войны, приятель. Можно сказать, фронтовой товарищ.
Энск
Галя
Юрочке пора было спать, и она решила пройтись по городу – прогуляться с малышом в колясочке. Балкон, конечно, хорошо и очень удобно, но если она его будет укладывать только там, то совсем ходить разучится. Антонина Дмитриевна и Аркадий Матвеевич были на работе, поэтому пришлось поочередно спускать со второго этажа сначала коляску, а потом ребенка. Ксению Илларионовну по причине старости к подобной работе привлечь не удалось. Подумала мимоходом: «Почему многоэтажные дома строят без лифта и безо всяких полозьев для колясок? Понятно, сразу после войны, когда пленные немцы эти здания возводили, ни о каких колясках никто не думал – было бы жилье для людей. А сейчас? Пятнадцать лет с войны прошло. Интересно, как с этим обстоят дела за границей? – Но оборвала себя: – Да там наверняка никто о трудящемся человеке не задумывается. Хорошо еще, у нас, в СССР, у подъезда можно коляску оставить, никто не утащит – у них бы там живо ей ноги приделали. Известно ведь, какая преступность царит в странах капитала».
Она пристроила Юрочку на матрасик – он немного похныкал, покапризничал, но она его покачала, и он быстро затих, потом засопел. Еще несколько раз всхлипнул и горестно вздохнул сквозь дрему – интересно, что ему снится? – и заснул уже окончательно. Галя не спеша покатила колясочку в сторону главной площади города – благо идти было недалеко. Там недавно по случаю жары открылась торговля квасом. И теперь молодая женщина предвкушала, как выпьет большую кружку. А потом сядет на лавочку в тени акаций, устроится поудобней и начнет читать свежий номер журнала «Смена», который принесла из библиотеки свекровь.
На обложке был изображен несущийся к земле парашютист, и это обнадеживало найти внутри что-то интересненькое – но нет: с содержанием номера заглавная фотография сопрягалась слабо. Имелась лишь крошечная заметка про то, как истребитель полковника Т. сбил империалистического хищника, американский самолет-разведчик. А из беллетристики журнал предлагал только не опубликованную ранее главу «Американской трагедии» прогрессивного автора Теодора Драйзера. Зевнув, Галя приготовилась к чтению. Юрочка не шевелился, лежал раскинув ручонки. Женщина устроилась так, чтобы солнечный свет, проникавший сквозь крону деревьев, падал не ему на лицо, а на страницу журнала, и принялась читать про молодость Клайда Грифитса. И тут краем глаза заметила, что на скамейку неслышно кто-то садится – да так близко к ней. Она подняла глаза.
Рядом сидел Иван Петрович Провотворов собственной персоной. Был он в цивильном, красивом летнем костюме песочного цвета, с галстуком, в шляпе. «Здравствуй, Галя», – проговорил.
– Что вы здесь делаете? – воскликнула она.
– Я приехал к тебе.
– Не говорите ерунды, – отрезала молодая женщина, но против воли кокетливо улыбнулась.
– Истинная правда. Командующий Энским военным округом прислал за мной свой самолет. Может быть, пройдемся?
– Здесь полно знакомых моей свекрови. Вы поставите меня в неловкое положение. Как вы меня нашли? Ах, ну да. Раз за вами присылают самолет, значит, у вас повсюду есть свои шпионы, верно?
– Галя, возвращайся в Москву.
– В Москву? Зачем мне в Москву?
– Я хочу быть с тобой.
– Похвальное, конечно, желание. Только у меня есть муж. И сын.
– К черту мужа! Ты должна с ним развестись.
– По-моему, вы выпили.
– А ты, по-моему, чего-то не понимаешь. Я свободен. И я делаю тебе предложение. Возвращайся в Москву. Прямо сейчас. Зайди домой, собери вещи – и в путь. Не волнуйся ни о чем. – Молодая женщина смотрела на него расширившимися глазами. Да и генерал удивлялся сам себе. Он никогда еще в своей жизни, даже по молодости, не произносил, адресуясь к женщине, столь длинные и жаркие речи. – Я приглашаю и зову тебя к себе в дом. После смерти жены еще ни одна женщина не переступала его порог. Ты будешь хозяйкой. Мы будем жить вместе. С мужем ты разведешься. Выйдешь за меня. Едем. Самолет ждет. Иногда надо совершать безумные поступки. Особенно если они продиктованы любовью.
– Я не говорила вам, что люблю.
– А от тебя этого и не требуется. Достаточно того, что я тебя люблю.
Она смотрела в его немолодое, разрумянившееся лицо и понимала, что это не шутка, не розыгрыш и не банальное офицерское соблазнение чужой неверной жены. Что за словами генерала, почти старика, с морщинами и седыми висками, и в самом деле страсть, горячее чувство, которое теперь вдруг стало сильнее его самого и выплеснулось из его уст. Она своим женским чутьем хорошо поняла это, но все равно… Да, ей ничего не стоило бы отвергнуть его, да еще и высмеять, как юного любовника-простофилю, если бы не… Если бы не – ей на мгновение не захотелось, чтобы все случилось именно так, как предлагает генерал: чтобы она жила с ним, в его квартире – где бы то ни было, хоть в тайге! – и вела его хозяйство, и он, а не Владик стал бы подлинным отцом ее сына и нянчил бы, тетешкал малыша в своих сильных и таких красивых мужских руках.