А едва он вернулся с переговорного пункта в свой домик в Подлипках, заказав разговор на завтра, у крыльца, услышал, остановилась машина. Сроду к нему никто на автомобилях не приезжал – если не считать Смирнова, который вез Галю рожать. Иноземцев выглянул в окно. Из новенькой «Волги» черного цвета вышел военный в чине капитана, в полевой форме, с иголочки, на боку – планшет. Одернул гимнастерку, поправил пилотку. Не обнаружив на двери звонка, постучал – коротко, громко, требовательно. Владик распахнул дверь – хорошо, что не успел раздеться после работы.
– Иноземцева Галина здесь проживает? – спросил, довольно учтиво, капитан.
– А что вы хотите? – нахмурился Владик.
– Фельдъегерская служба. Ей пакет.
– Она в настоящее время находится в другом городе, – ответил Иноземцев.
– Вот как? Вы ее родственник?
– Муж.
– Знаете ее нынешний адрес?
– Да, знаю.
– Сообщите, если не секрет, – в голосе капитана не звучало ни просьбы, ни приказа, одно только равнодушие.
– Секрета нет, – пожал плечами Владик. – Записывайте.
Военный быстрыми и точными движениями вытащил из планшета прошнурованную тетрадь с сургучной печатью, открыл и изготовился писать на линованной странице. Иноземцев продиктовал мамин адрес в Энске, фельдъегерь записал, добавил: «со слов гражданина», – и оставил место. Спросил: «А вы, простите, не могли бы предъявить документик?» Слава богу, паспорт у Владика оказался под рукой.
Капитан сел в «Волгу» (за рулем был другой военный) – и поминай как звали. Отчего-то это явление фельдъегерей оказало на Владика тягостное воздействие. Выходит, не так уж безразлична ему Галина, раз его задевает внимание к ней, которое почему-то оказывают официальные инстанции. В чем дело, интересно? Что случилось?
И назавтра, на переговорном пункте, первое, что он сказал ей, было про фельдъегеря. Осведомился сухо:
– Что это могло быть?
Она расхохоталась, явно довольная:
– А они сюда, в Энск, уже явились! Представляешь, принесли вызов – меня в сборную приглашают!
– В какую сборную? – сначала даже не понял он. Галина была молодая мать в декретном отпуске, а если смотреть шире – переводчица научно-технического отдела королевского ОКБ. При чем здесь какая-то сборная?
– Как в какую? – обиделась она на его явную тупость. – По парашютному спорту, я ведь кандидат в мастера, забыл?
– Ах, это… – протянул он, и ее снова задело его очевидное пренебрежение.
– Да, представь себе, – проговорила она с вызовом, – в моей жизни имеются и другие интересы, помимо пеленок. Или ты совсем обо мне ничего не помнишь?
– Но ты ведь все равно никуда не поедешь, – утвердительно проговорил он.
– А почему – нет? – с обидой отозвалась она.
– Ты ведь молодая мать! – поразился Владик ее очевидной тупости. – У тебя ребенок! Ты ведь кормишь его! Грудью!
– Если хочешь знать, молока у меня уже нет, – произнесла Галя обвиняющим тоном – словно бы в отсутствии у нее молока был виновен именно он.
– Как это нет? – удивился Владик.
– А что я сделаю?! – огрызнулась она.
– А как же Юрочка? – для него на первом месте по-прежнему оставался сын. А Галя постепенно превращалась в машину для вскармливания и взращивания ребенка.
– Ничего страшного, – отрезала жена. – Есть молочная кухня, тысячи детей находятся сейчас на искусственном вскармливании. И Юрочка тоже растет, толстеет и прекрасно себя чувствует.
– И ты хочешь его бросить?
– Почему сразу – бросить? Во-первых, меня вызывают не прямо сейчас, а еще через месяц. А во-вторых и в-главных, твоя собственная мать не против. Она согласна посидеть с Юрочкой, пока я на сборах. И вообще уговаривает меня оставить его у нее в Энске, чтобы я спокойно могла работать, когда закончится декрет.
– Но ведь моя мама тоже работает!
– Ничего страшного. Есть ведь бабушка Ксения Илларионовна. В конце концов, можно нанять няню.
– Галя, послушай. Но ведь Юрочке будет плохо без мамы. То есть без тебя. Как ты его бросишь?!
– Что значит «бросишь»? Уехать на месяц совсем не значит бросить!
– Ладно. Мы с тобой не понимаем друг друга. Давай оставим этот разговор. Но имей в виду, я против того, чтобы ты куда бы то ни было уезжала.
– Я поняла твою позицию, – в ее голосе послышались слезы. – Ты – как все мужики. Хочешь запереть меня на кухне, и чтобы я толстела и дурнела.
– Скажи мне лучше, как Юра, – попытался перевести разговор на другую тему Владислав.
– Да все в порядке. Что ему сделается? Растет не по дням, а по часам.
– А мама?
– Тоже неплохо.
– Бабушка?
– Хорошо.
В голосе супруги зазвенел настоящий лед. Иноземцев почувствовал, как здорово он устал от этого разговора, и ему захотелось повесить трубку. А тут и телефонистка вклинилась: «Ваше время истекло. Продлять будете?» – «Нет», – сказал ей Владик, а Гале бросил:
– Нас сейчас прервут. До свиданья, что ли?
– Ну, пока, – с вызовом-смешком проговорила она.
В общем, как писали в советских газетах, взаимопонимания высокие договаривающиеся стороны не достигли.
Подмосковье
Провотворов
Его подопечных пока никто не называл «космонавтами». Просто «спецотряд ВВС номер один». Или коротко: «спецотряд». Потом уже их назовут «первым отрядом». Потому что будет и второй отряд, и женский, и лунный, и прочие. А пока об этом и речи нет. И никто не знает, кто и когда из парней полетит на спутнике.
Но подготовить к полету молодежь надобно. А попутно, через все испытания и тренировки, выявить, кто из этой двадцатки более достоин. Тренировки и испытания оказались теми, о которых, как Провотворову доложили, говорил в своем выступлении этот мозгляк, муж Гали Иноземцевой. Больше ничего особенного не придумаешь. Центрифуга – как парни переносят перегрузки? Барокамера – недостаток воздуха как на них сказывается? Вибростенд. Кресло Кориолиса – как действует качка и укачивание? А еще сурдокамера – запереть каждого в одиночку в крошечном помещении, чуть больше кабины будущего космолета, и пусть сидит без связи и звуков извне, сам не знает сколько – может, полет до десяти суток продлится, если тормозная система откажет. А еще нужно каждого научить, хоть это летчикам и противно, прилично с парашютом прыгать – приземляться в любом случае придется отдельно от корабля, под куполом. И в свободное время – спорт: волейбол, футбол, турник, батут, кольца, баскетбол. Где, как не в играх, проявляется истинная суть человека? А еще надо внимательно следить, как парни общаются, что говорят, что умалчивают, как выступают на собраниях, едят, спят, нервничают, читают, пишут, рисуют. Ребята они все хорошие, но для особенного задания из особого отряда следует выделить самого лучшего, не правда ли?