– Вот это да! – изумился Вилен. – И тебе с женой не подфартило? Но у тебя хватило сил расстаться? И ты сейчас один? Класс! Тогда поехали прямо сейчас к тебе – продолжим наши игры, тем более что шалман вот-вот закроется.
Сказано – сделано, и товарищи отправились в гастроном на углу за добавкой. Там Кудимов отмел поползновения друга приобрести армянский трехзвездочный:
– Это барство самое настоящее. Тем более мешать пиво с коньяком терапевты не рекомендуют. Ржаное нужно пить с пшеничным.
Взяли водки, а на закусь селедочки. Картошка и лук у Владика дома имелись – волей-неволей без жены научишься хозяйствовать. Поехали на электричке, а попутно Вилен придумал: «Сегодня я заночую у тебя. Сейчас отпрошусь у своей домашней полиции», – и на станции Болшево бросился к телефону-автомату. Долго что-то вкручивал в кабинке супруге, потом вышел, усмехаясь, махнул рукой: «Идем! Я сказал ей, что у меня командировка в Химки, там и переночую».
Со времен студенчества друзья не сидели вместе за рюмкой, и теперь Иноземцеву при всем сложном отношении к Вилену радостно было наверстывать упущенное. Жаль только, что третьего друга, Радия, с ними не было.
В болшевском домике они первым делом затопили печку – кончался сентябрь, и ночами порой пробивали заморозки. Вилен ловко освежевал сельдь пряного посола и крупными кольцами порезал лук. Владик споро начистил и наварил картошки. Совместная работа в четыре руки еще больше сблизила друзей. За окнами стемнело; стекла от жарко топившейся печи запотели.
Сели наконец выпивать. Продолжили разговор о подлой женской сути. Вилен поведал по секрету, на какие ухищрения порой приходится ему идти, чтобы почесать свою похоть: «Лерка этим делом безо всякого удовольствия занимается. А теперь еще новая причуда: заставляет каждый раз меня обязательно предохраняться: не хочу, мол, детей, и все тут! А наши презервативы сам знаешь какого качества. По-моему, их из той резины делают, что на противогазы идет».
Так, слово за слово, разговор повернулся на то, как обстоят дела в личном плане у Владика: «Или ты, как дурак, хранишь верность своей Галине-изменщице?» И тут Иноземцев раскололся. Рассказал о Марии и об их романе, скрыл только национальность своей возлюбленной: «Она аспирантка, в энергетическом институте учится. Сама приезжая, живет в общаге». Вздохнул и мечтательно добавил: «Эх, знал бы ты, дружище, как нам хорошо с ней в постельке вместе!»
– Так в чем загвоздка? – не понял Кудимов. – Разводись с Галкой, женись на своей Марии!
– Ох, да не так все просто, – пробормотал Владик.
– Да в чем дело, Владька? Что может быть в любви непростого?
Он только махнул рукой: не хочу, мол, говорить. Но потом они выпили еще по одной, а затем… (Ох, болтун он, ох, идиот – костерил потом самого себя последними словами Иноземцев. Однако слово не воробей, вылетело – не поймаешь.)
– Ты помнишь, – спросил он друга, – как мы в пятьдесят седьмом, во время фестиваля, девчонку иностранную задержали в парке? А потом с Радием отправились ее провожать?
– Да-да! – с энтузиазмом подхватил Вилен.
– Так вот, это она. Аспирантка. Болгарка. Мария.
– Вот здорово! – искренне восхитился приятель.
Потом Владислав анализировал, что он разоткровенничался перед другом не просто из хвастовства, невоздержанности и удали. У него было извиняющее обстоятельство. Он ведь держал в голове, кроме прочего: Вилен парень ушлый, хитрый, тертый, опытный. Да и тесть у него, кстати, не последнее место в столице занимает. В прошлом генерал МГБ. Может, поможет, хотя бы советом. И совместно они придумают, как быть. Может, найдется для Владика способ спасти свою любовь и при этом не нарушить режим секретности…
– Подумаешь, иностранка называется! – убеждал друга, а скорее самого себя, Владик. – Всего-навсего болгарка. Болгария только формально заграница! Правильно про нее говорят: шестнадцатая советская республика!
– Верно все, – поддакивал изрядно нетрезвый Вилен. – И ты не волнуйся, мы все устроим. Женишься на ней еще. Я завтра на трезвую голову подумаю, как к этому делу лучше подойти. Только ты больше о своей Марии никому ни гугу. Я, разумеется, тоже буду молчать, как партизан. Могила!
Потом они улеглись спать: Владик у себя, на бывшем супружеском ложе, за занавесочкой, Вилен – на гостевом диванчике.
Улегшись, Иноземцев вспомнил о своей откровенности и раскаялся: «Зачем я ему все выболтал?! Ах, как зря! Не удержал язык за зубами! Правильно говорят: болтун – находка для шпиона». На сердце стало кисло и тошно, будто он съел что-то противное и несвежее. «Может, Виленчик все просто забудет? И информация никуда не уйдет дальше?» – с этой слабой надеждой он заснул.
* * *
– Владик, привет.
Он резко обернулся. За его спиной стояла Галя. За те пару месяцев, что они не виделись, она здорово переменилась, и явно к лучшему. Когда они встретились летом у «Ударника», она была дерганая, резкая. В глазах тогда светилась неуверенность в себе, растерянность, беспомощность. В углах рта прорезались морщинки, кожа лица была неухоженной. Тогда Галя, несмотря на ворох обидных и нелицеприятных слов, которые на него обрушила, показалась ему подобной птенцу, выпавшему из гнезда, – испуганному и оттого агрессивному. Теперь же, когда они случайно встретились на просторной улице внутри предприятия, ведущей вдоль одного из громадных цехов ОКБ, неверная супруга представилась ему полностью довольной собой и жизнью: прекрасно одетая, довольная, ухоженная. Кожа ее светилась, глазки сверкали. Оттого что в жизни ее было все хорошо, она и с брошенным мужем говорила ласково. Но ласка эта ничего не значила – Галя была от него далека, как никогда.
– Как ты живешь, Владик? Почему не звонишь? У тебя все в порядке?
– Как видишь, все прекрасно, – вызов, прозвучавший в собственном голосе, стал заметен ему самому, и от этого ему сделалось досадно, и он поспешил спросить: – А как там Юрочка?
– Замечательно. У нас уже вышло шесть зубиков, представляешь? Но мы по этому поводу совсем не плачем и не капризничаем. А ты что же, совсем не хочешь нас видеть?
Иноземцева раздражала манера мамочек говорить о ребенке во множественном числе, словно отождествляя с ним себя. Поэтому он отбрил:
– Тебя я видеть больше нисколько не хочу. А Юрочку – отчего же нет, можно.
– Так проявляй инициативу, – улыбнулась она. – Ты ведь отец.
– Ладно. Ты, я вижу, вышла на работу, – переменил он тему.
– Да. С Юрочкой сидит нянька. Прекрасная женщина из Тульской губернии.
– Я рад за вас обоих, – сухо проговорил он.
– Ну, пока. Позванивай. Наш телефон у тебя есть.
Эта неделя вообще оказалась у Иноземцева богатой на случайные встречи, причем для них не потребовалось даже выходить за ворота предприятия. Может, это оттого, что спешная работа над кораблем-спутником, предназначенным для полета человека, закончилась и появилась возможность не спеша прогуляться до столовой или в обеденный перерыв сгонять партейку в настольный теннис.