– Доллечка, не пугай меня, не томи… Кто спрял лён вместо тебя? Кто?

– Маленький, противный, мерзкий бес, нечисть лесная, – прошептала Долл.

– Нечисть лесная? Маленький, противный… Погоди, кто он? Откуда взялся?

– Кабы я знала!.. – горестно воскликнула Долл.

Полл схватила сестру за плечи и принялась трясти.

– Ну же! Говори! Не таись! У тебя раньше не было от меня секретов! Говори!

И слова посыпались – отрывистые, сухие, точно горошины, что одна за другой вываливаются из прорехи в мешке.

– Сижу я взаперти с прялкой, вдруг откуда ни возьмись – бесёнок, чернющий, как смоль, и хвостик этак покручивает. И хвастает, что спрясть лён ему – раз плюнуть. Спряду, говорит, твой урок, коли ты через двенадцать месяцев имя моё угадаешь. А не угадаешь, приду, говорит, и заберу, моей будешь. Я и подумала: год – срок долгий, и согласилась. А сегодня срок настал и бес-вертун уж тут как тут, за мной пришёл.

– Пришёл за тобой? – ахнула Полл, оглядывая комнату. – Но ты же здесь!

– Он пришёл и ушёл. Завтра вернётся. Он и на ребёнка позарился, завтра вместе со мной заберёт.

– Что?!! – закричала Полл так громко, как не кричала прежде никогда.

– Он взялся снова спрясть за меня лён, – простонала Долл. – А завтра, если я не угадаю его имени, он нас заберёт.

– Заберёт мою племянницу?! – Полл бросилась к колыбели и обхватила её двумя руками. – Не отдам! Пускай со мной дело имеет!

– Тебе с ним не сладить! Это самая мерзкая и гадкая тварь на свете. Ох, если б узнать его поганое имя! Я уже девять раз пробовала, и всё без толку. Завтра он мне ещё три попытки даст, да только зря всё это, нипочём не угадаю. Сгину я, сгину вместе с доченькой…

– Ни за что! – Полл обхватила колыбель ещё крепче. – Ни за что! Не отдам!

– Как не отдашь-то? Имени нам всё равно не угадать.

Полл вскочила, грозно сжав кулаки:

– Надо узнать! Во что бы то ни стало! Я узнаю имя!

– Чьё? – На пороге появилась Нянька с охапкой чистых пелёнок.

Долл предостерегающе взглянула на сестру, но Нянька, как видно, спросила для порядка и ответа не ждала. Она решила, что сёстры всё выбирают имя для наследной принцессы. К тому же в дверях детской возник Нолличек и отвлёк Няньку окончательно.

– Девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, одна тысяча ровно, одна тысяча и один. Всё, Нянюшка!

Нянька привстала на цыпочки и потрепала воспитанника по щеке:

– Ну как, исправился? Будешь паинькой?

– Я уже паинька, – сказал Нолличек и, крайне довольный собою, повернулся к Долл: – Слышишь? Я уже хороший. Ой! Ты плакала?! – в тревоге воскликнул он. – Моя Доллечка! Моя куколка! Ты не должна плакать! Это совсем не годится. – И, вытащив из кармана носовой платок, он принялся утирать заплаканные глазки королевы Долл. – Нельзя портить слезами такое прелестное личико. Я этого не допущу!

– Правда, Ноллик? – Долл с надеждой взглянула на короля. – Тогда мне можно не прясть лён?

– Так ты из-за этого ревёшь? – разом повеселел Нолличек. – Тоже мне, причина! Разумеется, моя дорогая Долл спрядёт этот лён в два счёта! Хочешь на него посмотреть?

И, не дожидаясь ответа, он отпер дверь в соседнюю комнату, которую Эйб, Сид, Дейв и Хэл дружно заполняли льном: кипа на кипу, кипа на кипу, до самого потолка.

– Поживей, мальчики, поживей! – скомандовал Нолличек. – А то ваша сестрица все глаза выплакала, дожидаючись любимой работы.

– Ох, – тихонько вздохнула Долл.

Нолличек её не услышал. Он потирал руки, предвкушая новое чудо, и покрикивал на дюжих молодцов.

– Ох-ох-онюшки, – снова вздохнула Долл, ещё горше прежнего.

Подбежав к ней, Полл горячо зашептала:

– Беги, Долл! Беги!

– Бежать? – повторила бедняжка. – Куда?

– Не важно куда. Хватай ребёнка и беги. Прочь от Ноллика! Прочь от чёрного беса!

– А толку-то? Он меня где угодно отыщет. Как из-под земли вырастет.

– Хи-хи-хи! Хи-хи-хи! – донеслось до них мерзкое хихиканье.

Полл в испуге оглянулась и увидела среди льна престранное и пречёрное существо, которое, злобно сверкнув глазками, тут же исчезло.

– Это он? – прошептала девочка.

– Он, – кивнула Долл.

– Какой ужасный! Ужасный! Ужасный! – негодующе закричала Полл.

– Кто ужасный, ужасный, ужасный? – поинтересовался Нолличек. – Я сейчас как раз очень хороший. Значит, ужасный – не я.

– Не ты, – подтвердила Полл.

Нолличек просиял.

– Вот здорово! Ужасный, и не я! Ни с кем сегодня больше не поссорюсь, честное слово! Доллечка, весь лён на месте. Принимайся за работу.

– Прямо сейчас? – Долл с тоской взглянула на колыбель.

– Раньше начнёшь, раньше кончишь, – назидательно сказала Нянька. – А я пока за ребёночком присмотрю. – Она тут же вытащила принцессу из колыбельки и принялась укачивать. – Трим-трам-трушки, трим-трам-тра, вышла кошка за кота, у кота была нора, детям баюшки пора. Вон уж и луна выкатилась. Кто тут Нянюшкин тримпомпончик-бузилёнчик?

К счастью, её воркования не слышала мамаша Кодлинг.

Глава XIII
Серебристая серпоклювка

Во дворце воцарилась тишина. Долл сидела взаперти, и приложи кто-нибудь ухо к замочной скважине, наверняка бы услышал приглушённое жужжанье прялки. Никто, однако, к двери не подходил. «Спряла в прошлом году, спрядёт и в нынешнем», – единодушно решили все и больше за королеву не беспокоились.

Ребёнок мирно спал у Няньки в комнате, и туда по очереди наведались мамаша Кодлинг, кухарка Китти, молочница Мегги и горничная Джен, – они крались на цыпочках, чтоб хоть одним глазком взглянуть на малютку принцессу, прежде чем лечь спать.

Нолличек спать не лёг, а отправился на чердак строить игрушечную железную дорогу с рельсами, станциями и семафорами. Когда же он счёл, что весь дворец погружён в глубокий сон, он пошёл в подвал, в котельную – раздобыть настоящего угля для паровозов. Король отлично знал, что Нянька не одобрила бы его полуночных шатаний, да и настоящий огонь в паровозных топках вряд ли вызвал бы у неё большой восторг. Поэтому он предусмотрительно снял туфли и крался в одних чулках. Очутившись по пути возле двери в буфетную, Нолличек вдруг отчаянно захотел есть. Недолго думая он отворил дверь и щедро угостился пирогом и тортом да ещё с собой прихватил. Потом его потянуло заглянуть в собственную спальню. Перины и подушки так и манили, и король решил немного полежать, пожевать, а потом уж идти доделывать поезд. Так он и заснул – сладко-сладко, с недоеденным пирогом в кулаке, щекой на торте с кремом.