А Эйми, опираясь на руку матери и слегка прихрамывая, уходит с манежа.
– Шерри, отведите ее в комнату отдыха. Я поймаю Блюпринта и присоединюсь к вам.
Шерри встречается со мной взглядом и кивает. У нее бледное озабоченное лицо, но, как ни странно, намерения устроить скандал нет и в помине. А следовало бы. Ведь несчастный случай с Эйми на моей совести.
* * *
Минут сорок меня убеждают, что Эйми цела и невредима. В какой-то момент я понимаю, что Шерри пытается меня успокоить, а это верный знак, что пора угомониться. У дверей комнаты отдыха Шерри оглядывается, и в ее взгляде отражается все, что эта женщина обо мне думает. Наверняка считает психопаткой или вообще сумасшедшей. А возможно, всем сразу.
Борюсь с желанием объясниться, рассказать свою историю, чтобы Шерри поняла мой страх. Узнала, почему падение девочки с лошади вызывает у меня панику. Однако прекрасно понимаю, что тогда на мне до конца дней останется клеймо придурковатой тетки, и в результате я потеряю хорошую ученицу. Приходится ограничиться дежурными словами прощания и молча наблюдать за отъезжающей машиной Шерри.
* * *
Выждав, когда в конюшне никого не останется, я наполняю водой ведра и бросаю сено в денники, которые сейчас мне кажутся слишком низкими. Потом иду в конец прохода, где находится амуничник, и собираю сухие потники.
Прижимаю их к груди и с ужасом вижу перед глазами комочки крысиных экскрементов.
Бросив на пол потники, с истеричным визгом отскакиваю назад и с ужасом смотрю на страшную находку. Потом бегу в туалет и, включив воду на полную мощность, изо всех сил тру лицо, шею и руки, стараясь не замочить одежду.
Через десять минут обгаженные потники собраны в пакет для мусора, который я, перед тем как взвалить на плечо, герметично заклеила.
На обратном пути задерживаюсь возле денника Блюпринта. Он стоит задом к двери и с равнодушным видом жует сено. Блюпринту и в голову не приходит, что он едва не убил одну из моих учениц.
Потом убеждаю себя, что люди часто падают с лошадей, и в большинстве случаев это не приводит ни к гибели, ни к серьезным травмам.
Понимаю, что дело обстоит именно так, и все равно душу терзают сомнения. С унылым видом бреду к дому со своей омерзительной ношей.
* * *
Ставлю пакет с мусором возле стиральной машины и отправляюсь на поиски Мутти. Она сидит в гостиной с чашечкой какао в руках и читает книгу. Харриет устроилась в кресле вместе с Мутти. В комнате уютно потрескивает большой камин.
– Ну и что? – вопрошает Мутти, глядя на меня из-под очков для чтения.
– Ну и то, – откликаюсь я и ныряю в кресло напротив.
Харриет беспокойно поводит бровями, видимо размышляя, стоит ли переметнуться ко мне. Черт возьми, как бы там ни было, она – моя собака…
– Ко мне, Харриет! Ко мне! – ласково зову я, похлопывая по стоящему рядом стулу.
Харриет смотрит мне в глаза, вздыхает и с отрешенным видом устремляет взор на пламя в камине.
Мутти решительно берет Харриет за шкирку и сбрасывает на пол. Собака взвизгивает от неожиданности и с обидой смотрит на Мутти.
Мутти снимает очки и гипнотизирует Харриет взглядом. Через некоторое время собака с неохотой плетется ко мне и укладывается в ногах.
– Хочешь какао? – Мутти кладет очки на стол, что стоит рядом.
– Нет, спасибо.
– Может, что-нибудь покрепче?
– Пожалуй. Блюпринт сегодня сбросил на землю ученицу.
– И как, обошлось?
– Кажется, да.
– Ну и слава богу.
Некоторое время мы обе смотрим на огонь в камине.
– Сегодня собираешься спать здесь? – интересуется Мутти.
– Вряд ли.
– Евина комната свободна еще целых пять дней.
– Нет, мне хорошо в конюшне.
Мутти со снисходительным видом качает головой:
– Нет, Аннемари, я действительно не понимаю, почему ты упорствуешь в своей глупости. Ты же взрослая женщина, и мне совершенно не интересно, чем вы с Дэном занимаетесь по ночам.
– Не вижу ничего глупого, – с вызовом возражаю я.
– Ха! – откликается Мутти, и по тону ясно, что она думает о моем поведении. – Ну ладно, все равно рано или поздно нам придется вернуться к этой проблеме.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Предположим, вы с Дэном, наконец, поженитесь, и тогда придется подумать о жилье. Не собираешься же ты переселяться к нему в трейлер!
– Ну, не думаю, что перед нами когда-нибудь встанет этот вопрос, – сварливо бормочу я.
Мутти бросает в мою сторону быстрый взгляд:
– Объясни, что это значит.
– Мы с Дэном снова встречаемся почти год, а он до сих пор ни разу не заговорил о браке.
– Так подтолкни его.
– Ни за что!
– Почему? Господи, Аннемари, тебе почти сорок лет, а ведешь себя как девочка-подросток. Поговори с Дэном начистоту.
– Не буду!
– Но почему?
– А что, если он не хочет на мне жениться? Что тогда?
– Действительно. А ты сама не знаешь?
Мы сидим молча, глядя в разные стороны. Я не выдерживаю, встаю и иду на кухню за бокалом вина.
По возвращении ставлю вино на пол рядом со стулом, беру Харриет за шкирку и усаживаю на колени.
– Мутти, почему у нас в конюшне нет кошки?
– Твой отец терпеть не мог этих животных, кроме того, не возникало необходимости.
– Ну, теперь она возникла. Я только что обнаружила крысиные экскременты на потниках, приготовленных для стирки.
– Р-ф-ф-ф! – фыркает Мутти и с презрительным видом машет рукой. – Подумаешь, нашла несколько мышиных какашек, что с того?
– А хантавирусы, а бешенство! Забыла? Бубонная чума, наконец!
– Нет, это ты кое-что забыла.
Мутти, как всегда, воплощение невозмутимости. Ни один мускул на лице не дрогнул.
– И что же это?
– Вирус Эбола, возбудитель геморрагической лихорадки.
– Мутти, я говорю серьезно! Грызуны являются переносчиками страшных болезней. А я подобрала все потники и увидела эту гадость прямо у себя перед носом! – Мое лицо искажает гримаса отвращения.
– Аннемари, в конюшне водятся мыши, так устроена жизнь, и с этим ничего не поделаешь.
– Хочу завести кошку.
– Ну так заведи, – пожимает плечами Мутти.
– Правда? И ты не возражаешь?
– Разумеется, нет. Кошек не выносил твой отец. – Мутти отхлебывает из кружки какао. Кажется, ничто в мире не способно вывести ее из равновесия.