Также имелся у них и еще один специальный наблюдатель, обмазавшийся с ног до головы камбузной сажей. Он был высажен прямо на скалы рифа и, сливаясь с ними, недреманно следил за врагом.
Приближающиеся галеасы «медноруких», чтобы не налететь на риф, убрали паруса. Теперь они шли на веслах.
Лоции имперцы не знали, поэтому шли медленно, неуверенно.
Но уж будьте покойны: их капитаны прекрасно разглядели груды золота на палубе «Любовницы ветра», а потому никакие рифы не беспокоили их настолько, чтобы отказаться от сближения с пиратским кораблем! Или, не дай боже, поджидать два отставших корабля. Ведь тогда придется делить добычу на четыре части!
«Меднорукие», ясное дело, намеревались выслать за золотишком две шлюпки, а самим благоразумно удерживаться в кабельтове от рифа, на глубокой воде.
Но как они могли там удерживаться, если для отдачи якоря глубина там, перед восточным фасом рифа, была чрезмерна? Только на веслах!
Поэтому галеасы «медноруких» неумолимо натягивало течением на Морского Царя, а гребцы, пошевеливая веслами, с течением этим спорили. И, надо заметить, пока что они компенсировали течение вполне уверенно…
Но вот шлюпки морской стражи приблизились к «Любовнице ветра» на половину полета стрелы, и раздался слаженный свист – подали сигнал наблюдатели Рихарда.
– Полный вперед! – рявкнул Лод в бамбуковую переговорную трубу, уходящую прямиком в трюм к гребцам. – Если выдюжим сегодня, братцы, всем пожалую премию в два месячных оклада и три дня выходных!
– Руби якоря! – скомандовал боцман.
Расчеты катапульт схватились за кресала и труты.
Ну а мы с дядей Вовой нахлобучили каски и подтянули ремешки.
– Давай это… По людям стрелять не будем, – шепотом сказал я дяде Вове.
– Ну, может, хоть по ногам?
– Сам понимаешь, что из крупняка по ногам – это смерть при любой медицине… Отрывает на фиг!
– Ну это да.
– В общем, давай грех на душу не брать… Мы хоть и наемники, но не убийцы!
– Куда бить тогда? – спросил дядя Вова, глядя на меня своими ясными голубыми глазами.
– Бей по системе управления – руль, мачта, паруса…
– Будет сделано, – вздохнул старшина.
На борту галеаса «Голодный кракен»
Риф Морской Царь
И понеслось…
Команда «Любовницы ветра» высыпала на палубу и обрушила на приближающиеся шлюпки град стрел.
Наши носовые катапульты, стоило им только показаться из-за края скальной гряды, послали зажигательные стрелы в борт ближайшего галеаса.
Мы с дядей Вовой тоже не стали мешкать и, как только в прицел «Браунинга» попал румпель неприятельского руля, раскрошили его меткой очередью.
Причем, поскольку лента была снаряжена через один зажигательными, мы заодно подожгли и кормовую надстройку.
Конечно, мы застали противника врасплох.
Но, с другой стороны, против нас действовали знаменитые «медные руки», а не всякая там провинциальная шелупонь или малоразвитые циклопы. Поэтому на галеасах быстро оправились от неожиданности и для начала открыли по нам огонь из станковых арбалетов.
Но тяжеленные арбалетные болты толщиной в два пальца, которые влет пробивали любую кирасу и наносили страшные увечья, были еще цветочками! Самым страшным оружием врага оказались солнечные пушки.
В тот момент мы с дядей Вовой, конечно, не знали таких мудреных слов. Поэтому наше знакомство с этим вредоносным агрегатом состоялось безо всяких церемоний.
Прямо скажем, агрегат по нам выстрелил. Но, к счастью, не попал. В противном случае самое малое, что нас с дядей Вовой ждало, – тяжелейшие ожоги всего тела. И никакой броник, никакая каска не помогли бы…
Столб лимонно-желтого света рухнул карающим ангельским мечом на ахтеркастль «Голодного кракена». Планширь с фальшбортом тотчас полетели врассыпную жаркими угольями, а палубный настил загорелся будто сухая солома.
– Да там у них солнечная пушка, разрази меня гром! – взвизгнул одноглазый матрос.
Тут надо отдать должное Лоду.
Старый пират побелел как мел, но сохранил самообладание. И, мгновенно сориентировавшись, отдал единственно верный приказ. Он обернулся к нам и сказал, указывая своим мечом в сторону вражеского галеаса:
– Видите у них на баке стеклянный куб? В нем линзы и зеркала из золота алхимиков… Если вам удастся разбить всё это, мы спасены.
– Разбивать – наша работа, – сказал дядя Вова задорно и, тщательно прицелившись, послал в приметный куб, близ которого колдовали три фигуры в балахонах боевых магов, длинную очередь.
Поначалу мне показалось: никакого эффекта нет.
Но тут же я сообразил: никакого эффекта и не было! Хрупкое с виду сооружение, внутри которого проворачивался механический гибрид радиолокатора и гирокомпаса из полупрозрачного материала, выдержало попадание двенадцатимиллиметровых пуль «Браунинга»! То есть эта зараза, чтоб вы понимали, демонстрировала свойства сорокамиллиметровой цементированной брони!
– Стреляйте еще! Защита у них крепкая, но не вечная! Однажды мне удалось ее пробить из двухпудового стреломета! – крикнул Лод страстно.
Мы с дядей Вовой переглянулись.
– Знаешь что, – сказал я старшине, – попробуй поджечь основание этого куба. А я метнусь к «Утесу», у него баллистика лучше.
Дядя Вова рассеянно кивнул. Хотя мне показалось, он не сильно верил в мой план.
Так мы и поступили.
Дядя Вова разворотил пулями фальшборт галеаса и всадил несколько зажигательных в массивную тумбу солнечной пушки.
Очень вовремя!
Поворотный механизм пушки сразу же заклинило, и следующий световой импульс этого гиперболоида инженера Гарина снова прошел мимо нас.
При этом разлетелась на раскаленные куски любимая подзорная труба Лода, превратилась в пепел целая бухта каната и раскололся надвое корабельный колокол.
«Если это был промах, то каким же должно быть прямое попадание!» – промелькнуло в моей голове.
Но я в тот миг был уже далеко, на форкастле.
Развернув «Утес», я опорожнил пол-ленты в надежде все же разбить центральный куб солнечной пушки.
И, что характерно, полвека эволюции автоматического оружия все-таки не прошли даром!
«НСВ-12,7 Утес» – это вам не «Браунинг M2» (ровесник разборок гангстеров-бутлегеров в Чикаго и Нью-Йорке, всех этих психов: Аль Капоне, Голландца Шульца, Джона Диллинджера).
Стеклянный куб лопнул!
Его содержимое водоворотом сияющих брызг разлетелось по окрестностям, поджигая все на своем пути!