– А… а как вы узнали, что мы собираемся к вам прийти? – удивленно спросил Геркулес, открывая дверь пошире.

– Нельзя сказать, что я очень рад вашему визиту, однако – не стану вас обманывать – я знал, что вы придете, и ждал вас с нетерпением.

Геркулес и Линкольн вошли внутрь. В этой комнате, расположенной в мансарде, был покатый, но довольно высокий потолок. Вдоль стен тянулись стеллажи с книгами. У одного из них стояла подставка на высокой ножке, на ней лежала раскрытая книга, а за письменным столом виднелся большой флаг с округлой свастикой, кинжалом и обрамлением из лавровых веток.

– Вы нас ждали?

– Уже известный вам подросток прибежал меня предупредить. Он очень испугался, когда вы так внезапно зашли в книжный магазин. Бедняга Эрнст, наверное, до сих пор обливается холодным потом от страха.

– Тот мальчик вас предупредил?

– Мы создали общину, основанную на взаимном доверии, – можно сказать, семью. А свою семью никто не предает, разве не так?

– Ладно, хватит болтать попусту! – резко оборвал его Геркулес, засовывая руку во внутренний карман, где лежал пистолет.

– Не надо хвататься за оружие, – посоветовал старик, проворно доставая пистолет и наводя его на Геркулеса. – Говорят, пули в него вкладывает сам дьявол.

69

Берлин, 30 июня 1914 года

Графа Альфреда фон Шлиффена вызвали в Генеральный штаб рано утром. События развивались стремительно: он даже предположить не мог, что его старый план вторжения во Францию вот-вот одобрят в Генеральном штабе.

Восемь лет назад граф фон Шлиффен ушел в отставку и теперь жил в своем имении в Баварии, но, узнав о совершенном в Сараево убийстве, он на первом же поезде помчался в Берлин. И вот сейчас он сидел у входа в зал, в котором проходило совещание высшего командного состава Генерального штаба, и томился в ожидании, одолеваемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, его распирало от гордости – его плану, отвергнутому много лет назад, наконец-таки было уделено должное внимание. С другой стороны, лицезрение того, как рушится система союзнических отношений, которую так усердно выстраивал в свое время Бисмарк, вызывало у него определенную тревогу.

Наконец дверь открылась, и дежурный офицер пригласил его в зал. Здесь все было таким же, как он помнил: огромный стол с большой рельефной картой Европы, двенадцать стульев, обитых зеленой – уже слегка поблекшей – материей, картины на стенах, изображающие различные знаменитые сражения. А еще – лица представителей военной элиты Германии, обращенные к нему.

– Граф фон Шлиффен, большое спасибо за то, что смогли так быстро приехать. В подобных ситуациях, как вы и сами прекрасно понимаете, время приобретает первостепенное значение.

– Не стоит благодарности, генерал фон Мольтке.

– Германия не находилась в состоянии такой большой угрозы начала войны со времен марокканского кризиса, – начал фон Мольтке.

– Сейчас ситуация намного напряженнее, – заметил фон Шлиффен. – Боевые действия вот-вот начнутся.

– Вам хорошо известно, каково мое мнение и почему я отверг ваш план восемь лет назад.

– «Не будьте чрезмерно отважными» – таковы были ваши слова. Да, я их помню. Подобная наша нерешительность позволила нашим потенциальным противникам перевооружиться.

– Но она также позволила нам пожить еще восемь лет в мире.

– Мира никогда не следует добиваться любой ценой. Начиная с 1906 года, мы переживали унижения, на которые ничем не смогли ответить, и поэтому наш ответ теперь будет необычайно суровым и – насколько я могу предположить – выльется в затяжную войну.

– Давайте обойдемся без предположений. Вам, думаю, известно о том, что произошло в Сараево.

– Да, конечно. Бисмарк давно предупреждал: «Если в Европе случится еще одна война, она произойдет из-за какой-нибудь глупости на Балканах».

– Фон Шлиффен, возможно, оперативное вмешательство заставит наших противников заключить компромиссное соглашение.

– Оперативное вмешательство? Я проанализировал размещение наших войск на западной границе. Наш правый фланг ослаблен, потому что почти все наши силы передислоцированы на левый фланг – вопреки положениям моего плана. Или вы не читали в нем соответствующего пункта?

– Наш левый фланг – более уязвим. Французская армия активно укрепляет свои позиции вдоль границы с Германией.

– Именно поэтому нужно ударить более мощными силами по более слабому месту противника. Это первое, чему учат в военной академии.

– На правом фланге у нас в общей сложности семьсот тысяч человек. Их вполне достаточно для того, чтобы вторгнуться в Бельгию и за несколько часов захватить крепости Льеж и Намюр.

– Однако в моем плане, генерал фон Мольтке, предусмотрено значительное усиление правого фланга, чтобы без последующего привлечения дополнительных сил стремительно дойти по северной части Франции до Парижа, пока наш левый фланг будет сдерживать натиск основных сил французской армии. Их столица падет, и тогда война закончится через несколько недель. Если же мы не захватим Париж, линия фронта быстро стабилизируется, и война затянется на неопределенное время.

– Граф фон Шлиффен, по-моему, вы преувеличиваете. Французская армия не в силах сдержать наше наступление. Кроме того, у французов намного меньше сил, чем оговорено в вашем плане. Генерал де Кастельно расформировал гарнизоны в некоторых городах, в том числе в Лилле.

– Недостаточная численность личного состава на правом фланге станет причиной затягивания времени нашего наступления, и если оно не будет молниеносным, наш правый фланг может «зависнуть» на полпути к Парижу.

– Граф, не следует так осторожничать. Сорок лет назад мы устроили французам хорошую трепку, и я не понимаю, почему сейчас, имея более современную и мощную армию, мы не можем победить их еще раз.

– Сражения выигрываются отнюдь не благодаря воспоминаниям о былой славе. Каждое поколение должно одерживать свои собственные победы. Возможно, сейчас мы имеем более мощное оружие, но от того боевого духа, который помог нашим отцам создать эту великую нацию, уже не осталось и следа. Юноши уклоняются от военного призыва или же пытаются попасть во вспомогательные – не боевые – подразделения, а старая прусская гвардия – уже не та, какой была раньше. Никогда германец не недооценивал своих врагов, и я вас могу уверить, что французы не позволят себя отделать, не оказав при этом отчаянного сопротивления.

– Вам что, известны намерения французов?

Старый немец с презрением посмотрел на генерала фон Мольтке и, подойдя к столу, показал пальцем на один из участков французской границы.

– Французы – не дураки, они предполагают, что мы захотим атаковать их на правом фланге и вторгнемся в Бельгию.

– Почему же тогда они не усиливают свои позиции в этом районе?