Все в доме напоминало об управляющей, а потому вызывало у него протест и тревогу. Но кроме того, его беспокоила новая ответственность. Во-первых, эта новая горничная. Она может заболеть, может обмануть его. Ужас! Во-вторых, надо принять решение, куда отправиться на медовый месяц. Он выбрал бы один из пустующих отцовских домов. Но помимо тех, что на Воксхолл-Уок и здесь в Олдборо (они категорически не подходили), дома были сданы в аренду. Можно было доверить выбор мистеру Байгрейву. Кстати, а где он будет находиться во время их медового месяца с его племянницей? Ноэль Ванстоун сразу задал этот вопрос, едва встретил мистера Байгрейва в саду, но тот категорически заявил, что обсуждать медовый месяц надо не с ним, а с мисс Байгрейв, а сам он не может взять на себя Моральные Обязательства такого рода.
И капитан препроводил гостя в комнату, где ждала Магдален, после чего низко поклонился и оставил пару наедине, отправившись на прогулку. Когда он вышел на берег, лицо его выражало крайнюю озабоченность. Он мечтал лишь о том, чтобы завтрашний день поскорее наступил и еще скорее закончился.
Воскресный вечер прошел спокойно, наступил понедельник – ясный и безоблачный. В десять утра церковный служка встретил их на ступенях храма словами: «Счастлива невеста, над которой ярко сияет солнце!»
Четверть часа спустя жениха и невесту провели к алтарю в присутствии небольшого числа прихожан, в основном женщин, явившихся на утреннее богослужение. В тот день сестра Кёрка с детьми гостила у подруги в Олдборо, так что случайно оказалась среди собравшихся.
Страх перед появлением миссис Леконт передался от Ноэля Ванстоуна и капитану, так что они оба мрачно косились на женщин в церкви, выискивая глазами то лицо, которое меньше всего хотели в этот момент увидеть. Затем наступило облегчение. Священник заметил эти тревожные взгляды и тщательнее обычного изучил лицензию на брак. Прихожанки перешептывались, с неодобрением разглядывая платье невесты. Сестра Кёрка тихо сказала подруге: «Слава богу, Роберт теперь в безопасности». Миссис Редж молча плакала, ощущая непонятную ей надвигающуюся беду. Единственной невозмутимой персоной во всей церкви была сама Магдален: прямая, застывшая, словно утратившая все человеческие чувства.
Священник приступил к церемонии.
Когда он закончил, дети двух покойных братьев были соединены перед Богом и людьми и названы мужем и женой.
После этого события замелькали, словно стеклышки в калейдоскопе. Вот компания вернулась в дом. Уже пять минут спустя подоспел экипаж, Магдален и капитан воспользовались короткой паузой, чтобы переговорить наедине. Она сохраняла прежнюю ледяную невозмутимость и недрогнувшей рукой вручила капитану обещанные деньги. «Не осуждайте меня, – шепнул он на прощание. – Я всего лишь сделал то, о чем вы просили». Она склонила голову и позволила поцеловать себя в лоб. «Берегите себя! – произнес капитан. – Ради бога, будьте осторожны, когда меня уже не будет рядом!» Магдален с улыбкой подошла к миссис Редж, которая отважно старалась казаться веселой. «Вы были так добры ко мне, дорогая, я благодарна вам от всего сердца», – великанша больше ничего не смогла выговорить, по щекам ее потекли слезы, и она обняла девушку крепко, от всей души, как мать, которой предстоит отпустить дитя в пучину опасностей. «Я боюсь за вас!» – пролепетала она. Магдален с трудом освободилась от ее объятий и поспешила прочь. Ничто в этот день не могло тронуть ее по-настоящему, слишком велико было напряжение. Экипаж был почти спасительным, хотя там ждал ее человек, за которого она только что вышла замуж.
Миссис Редж хотела пойти за девушкой в сад, но капитан удержал ее. Реджи остались стоять на пороге дома, и Магдален махала им платком, пока экипаж не отъехал на расстояние, с которого фигуры были уже неразличимы. Оборвалась последняя нить, связывавшая ее со знакомыми, к которым она искренне привязалась.
Капитан Редж закрыл дверь, чтобы на них с женой не глазели зеваки с улицы. Он отвел миссис Редж в гостиную и заговорил с ней так тепло, как еще никогда не случалось.
– Она уехала, и час спустя мы тоже покинем этот дом. Поплачьте – тут и вправду есть над чем плакать.
Но даже в такой момент капитан не утратил своих привычек. Механически он открыл приходо-расходную книгу и внес туда запись о последней сумме, которую вручила ему Магдален: «Получено от мисс Ванстоун – двести фунтов».
– Вы не сердитесь на меня? – кротко спросила несчастная миссис Редж. – Скажите, я еще увижу ее?
Капитан закрыл книгу и коротко ответил:
– Никогда!
В этот день, около полуночи, миссис Леконт прибыла в Цюрих. Дом брата был заперт. На ее стук с изрядной задержкой отозвалась служанка, которая просто рот разинула, увидев неожиданную гостью.
– Мой брат жив? – взволнованно спросила миссис Леконт, едва переступив порог.
– Конечно, жив. Он уехал на выходные, чтобы укрепить здоровье на свежем воздухе.
Управляющая прислонилась к стене коридора. Кучер и служанка захлопотали вокруг побледневшей дамы: одна несла стул, другой помогал ей сесть.
– Пошлите за врачом моего брата, – проговорила она, едва оправившись от шока.
Когда тот пришел, миссис Леконт протянула ему письмо:
– Это написали вы?
Доктор взял лист, пробежал текст глазами и недоуменно пожал плечами:
– Определенно нет!
– Но почерк ваш.
– Это подделка.
Миссис Леконт почувствовала, как к ней возвращаются силы.
– Когда ближайшее отправление на Париж? – энергично спросила она.
– Через полчаса.
– Немедленно закажите мне место.
Служанка заколебалась, и доктор попробовал возражать, но управляющая одним жестом остановила их.
– Закажите место! Или я пойду сама.
Им оставалось лишь подчиниться ее воле. Служанка побежала заказывать место, доктор остался в доме и пытался занять даму беседой, а через полчаса проводил ее в почтовую карету, следовавшую в Париж.
– Дама только что прибыла из Англии, – сказал он вознице. – Сейчас ей срочно надо назад. Позаботьтесь о ней, двойное путешествие – нелегкий труд.
Экипаж тронулся. Еще не наступил новый день, а миссис Леконт уже мчалась в Англию.
КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОГО АКТА
От Джорджа Бертрама Ноэлю Ванстоуну
Сент-Крукс, 4 сентября 1847 г.
Дорогой Ноэль,
Сразу задам тебе два простых вопроса. Что за тайны ты скрываешь? И почему все, связанное с твоим браком, остается непроницаемым секретом от твоих старых друзей?
Я заезжал в Олдборо, чтобы узнать все на месте, но ничего не добился. Я обращался к твоему поверенному в Лондоне, но он сказал, что ему запрещено разглашать что-либо. Единственное, на что он согласился, это переслать тебе мое письмо.