Перед въездом на территорию Палаты машина слегка притормозила. Но, взглянув на номера, охрана немедленно взяла под козырек и услужливо распахнула ворота.
— Совсем как у меня в Чечерии! — восхищенно проговорил Сулим. — Только «зеленки» нет.
— Как это нет? — удивился шофер. — Для нас везде зеленка. Я имею в виду зеленый свет.
— Э, нет, — вздохнул Сулим. — Наша «зеленка» — совсем другое дело. Оттуда постоянно какая-то сволочь лезет и пульнуть норовит.
— У каждого свои трудности. — Шофер круто подрулил к крыльцу Палаты и полез из машины. Следом за ним выскочили оба молодых человека, ловко одновременно отворили двери автомобиля и здания и отскочили в сторону, пропуская Сулима вперед.
Сулим огляделся по сторонам, перехватил из рук одного из парней свой баул и уверенно вступил на крыльцо.
Последние полтора года ему часто приходилось бывать в Палате. Можно сказать, что он приезжал сюда запросто. Порой он даже не успевал переодеться в нормальный цивильный костюм и являлся пред ясные очи Большого Брата в потертых джинсах или в спортивном трико и аляповатой футболке, в которой он обычно гонял мяч у себя во дворе. Кто-то из сотрудников Собственной Канцелярии однажды пытался сделать ему замечание. Сулим только потеребил свою бороду и, глядя куда-то поверх головы чиновника, заносчиво произнес:
— У нас в Чечерии бутиков-мутиков не имеется. И во фраке воевать не сподручно.
На этом инцидент был исчерпан. Тем более что Большой Брат смотрел на эти маленькие вольности Сулима сквозь пальцы. Но этого не одобряли даже земляки. Однажды, когда чечерское телевидение показало момент встречи Сулима с Большим Братом, один из старейшин тейпа Зандан, восседавший с другими стариками в чайхане, долго кряхтел и, наконец, встав с места, потряс палкой в сторону экрана:
— Этот безродный шакал позорит нас перед всей Большой Землей. Он нас доведет до беды. Спаси нас Аллах от напасти. Отец его был безумцем, и он туда же.
Когда об этом доложили Сулиму, он долго натужно смеялся и пощипывал пальцами бороду. И только проезжая мимо дома аксакала, несколько раз плюнул на плетень стариковского двора. Через неделю все об инциденте забыли. А через месяц «жигуленок», на котором ехал из города сын старика, нашли перевернутым в ущелье. Он сгорел дотла вместе с водителем. Видимо, тот не справился с управлением.
Больше никто и никогда по поводу поведения Сулима не высказывался.
Браток встретил Сулима на пороге приемной. Забрал баул и, кряхтя, отнес в комнату отдыха. Затем вернулся в кабинет, достал из шкафчика бутылку коньяка и две рюмки. Кивнул на них Сулиму.
— Как ты насчет того, чтобы с дорожки по махонькой? Или тебе вера не позволяет?
— Да нет. Почему же? Если это в качестве лекарства, то можно. Аллах простит. Ты же, Ачик, тоже мусульманин. А ничего — позволяешь себе.
— Меня с собой не равняй, — отрезал Браток. — Я птица другого полета. — Он налил коньяк в рюмки и протянул одну из них Сулиму. — Мы с тобой, брат, в первую очередь политики. А потом уже все прочее. — Браток влил в себя содержимое рюмки и указал ею в сторону баула. — Сколько там?
— Как положено — десятка.
— Молодец. Будешь также четко работать, в ближайшее время получите еще. На восстановление инфраструктуры.
— Это еще что за зверь такой? Какое-то мудреное слово.
— Ничего мудреного. Это всякие там дороги-мороги, канализация, трубопроводы и прочая мура.
— Так у нас их постоянно взрывают. Чего их восстанавливать? Пока Азик со своими по «зеленке» бегает, постоянно рвать будут.
— Вот и пусть рвут. Мне тебя что, учить надо? Главное, чтобы в отчетах все было тип-топ.
Браток достал из ящика стола сигару, откусил щипцами концы и важно раскурил ее.
— Мне на визу уже принесли очередной денежный транш. Скоро получите и чтобы все, как договорились.
Он аккуратно стряхнул пепел в огромную вазу на столе, придвинул поближе свой стул и наклонился к самому уху Сулима.
— Но я тебя выдернул не для этого. Слушай сюда. — Он придвинул к себе лист бумаги и ручку. — Сколько у тебя сегодня бойцов? — И, приложив палец к губам, дал Сулиму ручку и бумагу. Через минуту на листе появилась цифра «7».
— Это чего значит?
Сулим ловким движением тут же приписал к цифре три нуля.
— Другой разговор. Надеюсь, все ребята надежные?
— Всех ненадежных мы давно кокнули.
— И это правильно. — Браток отхлебнул коньяка и затянулся сигарой. — Надеюсь, твоя бригада готова будет выполнить задачу по защите конституционного строя?
— Без всякого сомнения. — Сулим пригубил рюмку с коньяком и придвинулся к Братку вплотную. — Ты же знаешь, Ачик, что мои ребята готовы на все. Если будет поставлена задача и нам дадут коридор, мы можем прибыть в любую точку Большой Земли в считанные часы. А дальше нам нужны только адреса и фамилии. Остальное — дело техники.
— Вот и ладно. Может статься, что вы такой приказ получите. И причем в ближайшее время.
— Но, кто его подпишет?
— Тот, кому положено. Не боись, все будет в соответствии с Законом. Просто я должен быть уверен, что этот приказ выполнят немедленно. Я надеюсь только на тебя. Мне нужен человек с твердой рукой.
— В этом будь спокоен. Рука у меня твердая. — Сулим напряг мышцы и принял боксерскую стойку. — Ты же знаешь — я боксер. Уложу любого хуком справа.
— Ладно. Только все это — сугубо между нами. Если сболтнешь — уничтожу. Ты меня знаешь.
Браток опять придвинул к Сулиму лист бумаги и тихо вполголоса спросил:
— Сколько тебе потребуется еще для того, чтобы обеспечить боеготовность бригады? Только в разумных пределах.
Сулим взял ручку и нацарапал на листе несколько цифр.
Браток внимательно взглянул на написанное, жирно замазал цифры и проговорил:
— Окей! Только чтобы без дураков! Остальные указания получишь позже. Эту сумму возьмешь из моей доли.
Он поднял рюмку и звонко чокнулся с рюмкой Сулима.
— За будущего министра обороны. Как минимум.
После отъезда Сулима Браток открыл потайной сейф и достал оттуда толстую тетрадь, в правом верхнем углу которой было написано «Ачик». Называть себя Ачиком он разрешал только Сулиму. И то только тогда, когда они были наедине. Никто в Собственной Канцелярии не знал его подлинного имени — Асламбек, данного ему дедом в честь легендарного чечерского героя. Правда, слухи о том, что он родился в Чечерии, время от времени появлялись в кулуарах Палаты. Но пока их удавалось умело гасить. Фактически он написал себе новую автобиографию. Как говорится, с чистого листа. И активно распространял ее через послушных журналистов. До поры до времени никто не должен был знать истинной истории жизни самого приближенного к Большому Брату человека. Это диктовалось условиями соблюдения государственных интересов. И, конечно же, интересов самого Братка.