23 сентября Горшков получил письмо от жены начальника почтово-телеграфного отделения Онгудай Марии Михайловны Федоровой, умолявшей спасти Алексея Пуцято, которому якобы угрожает расстрел по наговору начальника Кош-Агачской конторы Одинцова. Таким образом Одинцов, по ее словам, пытался спасти себя от обвинения в подлоге, разоблаченном претендентом. Вследствие этого Одинцов под любым предлогом не желает выпускать Пуцято из Кош-Агача. Горшков передал и эти сведения в Томск и попросил дальнейших распоряжений.
И они поступили. Самозванец покинул Кош-Агач и в срочном порядке был отправлен в Омск. Там его уже ждали. На вокзале был выстроен почетный караул, который возглавлял военный министр Омского правительства генерал Иванов-Ринов, известный своими монархическими взглядами. По воспоминаниям зрителей, военный оркестр заиграл «Боже, царя храни» и генерал пригласил в свою машину юного «наследника престола», одетого в военную форму без знаков различия.
Вопрос о том, знал ли генерал Иванов, что имеет дело с самозванцем, или нет, остается открытым. В любом случае «Алексея» можно было использовать в политической игре.
Как бы там ни было, самозванец устроился со всеми удобствами в дорогой квартире в центре города, после чего бесконечной чередой потянулись банкеты, молебны, выезды в театры и, конечно же, богатые посетители, с радостью готовые жертвовать на нужды новоявленного «цесаревича» деньги.
По воспоминаниям современников, начальник местного почтового отделения на коленях поднес новоявленному цесаревичу хлеб-соль, а окружавшие его люди наперебой заверяли «спасшегося наследника престола» в своей вечной преданности.
Версия Пуцято о его чудесном спасении выглядела следующим образом: на одной из станций между Екатеринбургом и Пермью ему удалось бежать, причем произошло это в 1917 году. В дальнейшем его приютили некие «преданные люди», затем он пробирался на восток и, лишь оказавшись в тылу у белой армии, рискнул назвать свое «настоящее имя».
Однако новоявленному претенденту очень крупно не повезло. Дело в том, что в Омске в это же самое время находился бывший преподаватель цесаревича швейцарец Пьер Жильяр.
Жильяр сопровождал царскую семью до Екатеринбурга. Там его и всех сопровождавших отделили от царских детей, причем на свободе остались только иностранные подданные. Все же граждане России были отправлены в тюрьму. Жильяру и остальным было приказано вернуться в Тобольск, но доехать им удалось только до Тюмени, потому что в город вступили белые войска. В дальнейшем Жильяр вернулся в Екатеринбург и, убедившись, что «дом особого назначения» был заколочен и пуст, начал собственное расследование. Он присоединился к следователю Сергееву, а затем к сменившему его Николаю Соколову, проводившему официальное дознание о гибели царской семьи. Наступление частей Красной армии прервало работу, и Жильяру вместе с белогвардейцами пришлось срочно эвакуироваться в Омск, где он остановился во французской миссии.
Вероятно, Колчак опасался волнений, которые могли стать следствием слухов о спасенном «цесаревиче», и потому, чтобы окончательно убедиться, тот ли человек Пуцято, за кого он себя выдает, пригласил Пьера Жильяра на очную ставку. Сам швейцарец в своей книге «Трагическая судьба Николая II и его семьи» вспоминал, что встретился с мальчиком, выдающим себя за цесаревича. Швейцарец и раньше знал, что по Омску ходят упорные слухи о цесаревиче Алексее, которому якобы удалось выжить.
При первом же взгляде на претендента все и без того слабые надежды швейцарца рассеялись. Его взору предстал совершенно незнакомый мальчик, куда выше цесаревича и более плотного сложения. На вид ему было лет пятнадцать-шестнадцать. Его матросский костюмчик, цвет волос и прическа действительно немного наводили на мысль об Алексее Николаевиче, но на этом сходство заканчивалось.
Жильяр задал самозванцу несколько вопросов по-французски и не получил ответа. Когда швейцарец стал настаивать, претендент ответил, что все понимает, но у него есть свои причины говорить только по-русски. Тогда Жильяр обратился к нему на этом языке, задав несколько вопросов о царской семье, это также не дало никаких результатов. «Лжецаревич» заявил, что будет говорить только с адмиралом Колчаком лично. На этом встреча закончилась.
В итоге своего повествования Пьер Жильяр с грустью добавил, что ему выпало повстречаться с первым, но, увы, не последним претендентом на российский престол, которых будет еще великое множество.
После визита Жильяра Пуцято ничего не оставалось, как признаться в обмане. Его взяли под арест, но до выяснения всех обстоятельств держали на достаточно привилегированном положении. Через два месяца в город вошли части Красной армии, и среди прочих Алексею Пуцято удалось бежать на Дальний Восток, где он оказался в расположении войск атамана Семенова и еще раз попытался сыграть роль «цесаревича».
Однако обмануть Семенова оказалось не так-то просто. Никаких политических ставок на самозванца атаман, видимо, делать не собирался. Кроме того, незадолго до появления лже-Алексея некий предприимчивый китайский парикмахер из Маньчжурии выдавал себя за побочного сына японской императрицы, а никому не известный еврей – за сына генерала Крымова, за что был бит плетьми и посажен под арест. Так что с новым, очередным претендентом Семенов церемониться не стал, а просто отправил его в тюрьму.
Вскоре Читу заняли партизаны и регулярные части Красной армии. Пуцято получил свободу, убедив следователя в том, что сидел «как политический заключенный, борец против режима Семенова».
Развивая собственный успех, Пуцято даже ухитрился получить мандат РКП(б) и как «прошедший школу тюрем и подпольной борьбы» стал делопроизводителем Военно-политического управления при правительстве Дальневосточной республики.
По своему служебному положению Алексей имел доступ к секретным документам, что не сулило в те годы ничего хорошего, потому что именно из-за своей ответственной должности в 1921 году среди прочих он попал под очередную «партийную чистку». И здесь ему снова не повезло. Один из членов комиссии опознал в нем «претендента на царский престол», с которым вместе сидел в Читинской тюрьме.
Разоблачение грозило перейти в грандиозный скандал – и вот здесь следы бедного «цесаревича» Алеши Пуцято окончательно теряются. Для «официальной» смертной казни он, в принципе, был еще слишком юн, но кто знает? Скорее всего, Алексей просто оказался в тюрьме или был выслан подальше от людских глаз. Возможно, даже очень далеко…
Верес Джозеф. Подлинная биография этого самозванца, выдававшего себя за цесаревича Алексея, практически не известна. Вероятно, вместе с сестрой – Магдаленой Верес, «чудесно спасшейся великой княжной Анастасией», он въехал в Соединенные Штаты во время или после Первой мировой войны. Там он служил клерком в офисе губернатора штата Огайо, женился, имел троих детей.
По рассказам Джозефа Вереса, из-за хаотичной стрельбы в подвале дома Ипатьева, царевич был только ранен в ногу (ну до чего же нерадивые чекисты были избраны на роль царских палачей!), штык вспорол ему ягодицу, удар ногой в ухо серьезно повредил череп, так что позднее, уже в Соединенных Штатах, Джозефу-Алексею пришлось перенести сложную операцию. Его состояние было очень тяжелым, и если бы не своевременная помощь, он вряд ли сумел бы остаться в живых (ранение, повреждение черепа, операция – господа выдумщики напрочь забывают о гемофилии, которой страдал настоящий цесаревич – будучи еще до казни в очень тяжелом состоянии, всего этого несчастный ребенок просто не пережил бы).