– А допустимо человеку ломать себя? – спрашивает Джон. – Сломав себя однажды, уже не станешь прежним. Никогда не станешь. И мне нравится, что Сережа не захотел себя ломать...
Младший Ангел выходит на середину комнаты. Смотрит пасмурно, но решительно. И виниться, судя по внешнему виду, не собирается.
– Ладно. Прекратим споры. Говорильня может длиться до бесконечности, но результата не даст. А пока... Пока еще никто меня не отстранил от руководства операцией. И потому я продолжаю делать свое дело. Если Таку считает нужным, пусть она пишет на меня рапорт. Хотя и не скажу, что она меня сильно этим обрадует. На такой рапорт у меня на это есть только одно, но существенное оправдание: я не подписывался работать на ЦРУ в ущерб своей родной стране. Если у нас есть с ЦРУ общие интересы, я с удовольствием совмещаю их. Но у нас не было договоренности о контроле телефонных номеров, которые американцам знать не обязательно. То есть я не желаю заниматься шпионажем против родной страны и не буду им заниматься. Это мое последнее слово.
– Но как иначе ЦРУ сможет выйти на Аз-Завахири? – не унимается Таку. – Канал связи через Абдукадырова – это единственный пока канал. И нет на горизонте больше ни одной возможности... А ты пытаешься этот канал сбить и вызвать осложнение отношений не только между ГРУ и ЦРУ, но и между ЦРУ и «Пирамидой»...
– У нас была договоренность контролировать телефон Талгата Абдукадырова. Разве я против?.. Но разве все его звонки адресованы одному человеку? В ЦРУ отлично знают, какую задачу поставил перед собой Талгат Хамидович. И решить эту задачу он сможет только через бывших или настоящих сотрудников ГРУ. И он будет выходить на них. ЦРУ этим умело пользуется, коллекционируя нужные номера. И совершенно плюет при этом на очевидный факт: Айман Аз-Завахири не может находиться на территории России, поскольку он находится в настоящее время в Ираке и устраивает там резню американских и английских заложников, и если удается, то и солдат. Если бы Талгат Хамидович разговаривал с Ираком, ЦРУ с чистым сердцем могло бы контролировать этот разговор, и я ни слова не сказал бы против. Это не только естественно, но и обязательно. Здесь же просматривается совсем иной вариант. Типичный вариант американской внешней политики, примененный в разведке, – двойные стандарты...
– Таку, а ты стала бы работать на ГРУ против Японии? – спрашивает Селим.
И смеется, не дожидаясь ответа. На улице уже вечер. В комнате темнеет. И зубы негра сверкают в вечернем сумраке комнаты, где не включен свет и только мониторы освещают лица.
– Я думаю, что ты не имеешь отношения к ГРУ, но ты имеешь отношение к Японии, – добавляет с хитрой улыбкой Лари. – Мне сдается, что ты ее даже немножко любишь...
– Почему немножко? – Таку возмущается.
– Вот... – говорит Джон. – Не судите – да не судимы будете... * * *
– Итак, что мы предполагаем делать? – Слегка обидевшись, японка резко переходит на деловой тон разговора и подчеркивает этим, что убеждать ее бесполезно – она остается при своем мнении, тем не менее согласна продолжать работу, будто бы ничего не случилось.
– Что нам подскажет аналитик? – со смешком спрашивает младший Ангел.
– У аналитика нет фактов для анализа, и он ничего по этому поводу подсказать не может. А вот что нам подскажут по поводу отсутствия фактов оперативники и коммуникационники? – нервно парирует Таку.
– Оперативники ждут задания от командования и аналитиков, – улыбается Селим.
Джон согласно кивает:
– Пустите ищейку по следу, она пойдет... Без следа она будет вертеться вокруг ног и мешать прогулке... Старая истина...
– Коммуникационники сейчас попытаются выудить информацию... Кое-что для нас поступает, – говорит Лари, не отрывая глаз от мониторов и одновременно производя на клавиатуре набор команд вслепую. – Один из файлов идет в графическом режиме.
Работает дешифратор, гудит принтер, младший Ангел вытаскивает из него отпечатанные страницы и сразу читает.
– Это опять ЦРУ, – передает он первый лист Таку, а сам принимается за изучение второго.
– Это из Тбилиси... Там есть след, но невнятный, и нам туда дорога заказана... Ущелье на границе, заселенное чеченами... Там разве что одного Селима за своего примут...
– Я похож на чечена? – весело удивляется Селим. – Может быть... У меня родители были какими-то чернявыми...
– Идет карта... – предупреждает Лари. – Разделение на девять листов....
Сережа принимает из принтера лист за листом и складывает их как детскую мозаику на столе. Селим тут же находит себе работу, вооружается ножницами и мотком скотча, чтобы листы склеить один к одному, но тут же начинает ворчать.
– Что за скотч в России выпускают. Такого даже в Нигерии не найти... Вот уже в третий раз сегодня пробую... Не могу в мотке конец найти...
– Это потому что ты не русский, не сообразительный, – комментирует Сережа, рассматривая карту. – Ну, вот... Кажется, и для оперативников нашлась работа.
Он берет из рук Таку первый лист распечатки и снова заглядывает в него.
– Профессор Даутов Ахмад Алимханович, полковник ГРУ... Собирается вскоре в Москву... Договорился с Талгатом Хамидовичем Абдукадыровым о встрече. Конкретный срок будет уточнен по телефону... Номер сотового телефона... Полковники не пользуются спутниковыми... Не доросли... Разговор шел о лечении. Просят проверить специализацию полковника... Ну!..
Последняя фраза звучит угрозой.
– Что? – Улыбка Селима в таком разговоре совсем некстати, но он улыбается скорее от растерянности. Не понимает, что разозлило младшего Ангела.
– Что я вам говорил?
– Что? – теперь переспрашивает Таку.
– Кто платит, тот и музыку заказывает... Есть такая русская поговорка...
– Надо запомнить, – под нос себе говорит Джон.
– При чем здесь музыка? – не понимает Таку.
– ЦРУ уже пытается запрячь нас в работу на себя. Просят проверить специализацию сотрудника ГРУ. Это шутка? Подскажите мне, в каком месте начинать смеяться...
– Это похоже на шутку... – Таку улыбается очень кисло.
– Надеюсь, не встречу возражений, если с этой телеграммой снова отправлюсь к парням из Интерпола?..
– В этот раз, думаю, не встретишь, – соглашается японка. – Нам по-любому следует совершать эту проверку, хотя она и сильно рискованна. Но результаты докладывать в ЦРУ нам вовсе не обязательно. Боюсь только, что в случае прямого отказа может последовать ряд отказов в противоположную сторону. Здесь следует быть дипломатами... Кто платит, тот и музыку заказывает. Но музыку могут слышать разные уши и воспринимать ее по-разному...
Три звена «МИ-8» заполнили своим гулким пугающим звуком, кажется, весь воздух долины. Три звена – шесть машин, хищных и темнотелых, как птеродактили, склонили книзу готовые к атаке подкрыльные кассеты-ракетницы, уставились в землю фонарями кабин.