В конце концов благоразумие Бордони взяло верх над смелостью, и он согласился проверить банковские операции БПФ и «Финабанка». То, что он узнал, многое рассказало ему не только о Синдоне, но и о Ватикане, «Хэмброз» и «Континентал Иллинойс». Через двенадцать лет, в письменных показаниях, данных им под присягой в тюремной больнице в Каракасе в присутствии миланских следователей, он вспоминал о сделанных им открытиях:
Когда летом 1966 года я появился в БПФ, на меня глубокое впечатление произвел хаос, царящий в различных отделах банка. БПФ был маленьким банком, выживал он только благодаря прибыли, получаемой от множества незаконных сделок, разумеется, как следует замаскированных, которые банк проводил по поручению «Кредито Итальяно», «Банка коммерчиале итальяна» и прочих крупных национальных банков. Эти «черные операции» с иностранной валютой, незаконный вывоз капиталов в больших масштабах осуществлялись каждодневно и в денежном отношении выражались в громадных цифрах. Происходило все самым беззастенчивым и криминальным образом, какой только можно себе представить.
Бордони обнаружил множество счетов с превышенными остатками без твердого обеспечения и на суммы, намного превосходящие установленный законом лимит в одну пятую капитала из резервов банка. Он также вскрыл факт воровства в огромных масштабах. Служащие банка снимали значительные суммы со счетов вкладчиков без их ведома и переводили эти средства на особый счет в Ватиканском банке. Затем Ватиканский банк перечислял их, за вычетом 15 процентов комиссии, в Женеву, на счет самого Синдоны в «Финабанке». Этот счет носил кодовое название «МАНИ»: «Ма» от Марко, а «Ни» от Нино — так звали сыновей Синдоны. Конкретные цифры тех 15 процентов комиссионных, которые оставлял себе Ватикан, зависели от текущего обменного курса на черном валютном рынке.
Если клиент миланского банка БПФ возмущался, что честно выписанный им чек был возвращен как недействительный или что у него на счету почему-то оказалось меньше средств, чем он полагал, ему сначала предлагали вести свои дела в другом банке. Если же клиент настаивал на своей правоте, то появлялся менеджер и со всей миланской искренностью извинялся перед ним и так объяснял произошедшее: «Простите, небольшая бухгалтерская ошибка. Вы же понимаете, это все компьютеры…»
Бодони обнаружил, что и в Женеве, в «Финабанке», дела обстоят ничуть не лучше. Директор-распорядитель, некий Марио Оливеро, в банковском деле не смыслил ничего. Главный управляющий весь день играл на биржах — фондовой, валютной, товарной. Если он оказывался в убытке, то потери списывались на счета клиентов. Если же он оказывался в плюсе, то весь выигрыш клал себе в карман. Главы различных подразделений шли по стопам главного управляющего, этому же примеру следовал и Ватиканский банк.
Институт религиозных дел (ИОР), помимотого, что являлся совладельцем банка, имел там несколько счетов. Бордони выяснил, что эти счета «свидетельствуют об исключительно масштабных спекуляциях, которые приносят колоссальные убытки». Эти потери, как и все другие, покрывались за счет нефтяной фирмы «Либерфинко» («Либерийская финансовая компания»). На момент инспекции Бордони эта нефтяная компания показывала убыток в 30 миллионов долларов. Когда в 1973 году на горизонте возникли швейцарские банковские инспектора, дефицит баланса этой фиктивной компании возрос до 45 миллионов долларов. Швейцарцы заявили Синдоне, Ватикану и «Континентал Иллинойс» и «Хэмброз», что если в течение 48 часов они не ликвидируют «Либерфинко», то «Финабанк» будет объявлен банкротом. Другой помощник Синдоны, Джан-Луиджи Клеричи ди Кавенаго продемонстрировал, что замечательных идей у него не меньше, чем букв в полном имени. Выставив встречный счет на 45 миллионов долларов — на этот прием не потребовалось ни единого наличного доллара, — он закрыл «Либерфинко», открыв одновременно другую компанию, «Аран инвестмент оф Панама», с дефицитом в 45 миллионов долларов.
Когда Синдона попросил Бордони разобраться с ситуацией в «Финабанке», то умолчал об очень многом, отметив лишь: «Странные дела там творятся». Это было огромное преуменьшение. Когда Бордони поведал ему, какие именно странные дела там происходят, Синдона обрушился на него с оскорблениями и буквально вышвырнул из кабинета. В обоих банках как вели дела, так и продолжили вести. Бордони, сообразив, во что вляпался, попытался выпутаться из неприятного положения, но Синдона пустил в ход свой привычный арсенал, прибегнув к тактике шантажа: махинации с иностранной валютой Бордони проводил на грани закона, нередко и переступая ее. Синдона пригрозил сообщить о его правонарушениях президенту Банка Италии. Бордони вынужден был держать язык за зубами.
Карло Бордони, прежде чем запускать руку в кассу, следовало бы, как Валтасару, обратить внимание на зловещие предзнаменования. Однажды, в начале их совместной работы, разъяренный Синдона выкрикнул ему: «Вы никогда не станете настоящим банкиром, потому что вы не только не умеете лгать, но еще и имеете принципы! Вам ни за что не понять, как пользоваться самым надежным оружием — оружием шантажа!»
Возможно, Синдона отнесся бы к Бордони с большим уважением, если бы знал, что его коллега-финансист начал потихоньку переправлять деньги на секретные счета в Швейцарии, успев «облегчить» босса более чем на 45 миллионов долларов. Вряд ли это сравнится с преступной деятельностью самого Синдоны, но у Бордони не было той мафиозной школы, какую прошел Синдона.
Когда дело доходило до шантажа, Синдона проявлял себя подлинным мастером. Он не только обладал природной склонностью к шантажу и проходил выучку под началом мафии, но и всегда мог прибегнуть к услугам не просто самого опытного и умелого, но и талантливого шантажиста — Личо Джелли, превратившего преступное ремесло в настоящее искусство. Когда Бордони высокомерно бросал в лицо Синдоне обвинения в связях с мафией и масонами, он не знал, с каким опасным огнем играет. Да, Синдона принадлежал к масонской ложе, но не к той, которая претендует на звание наследницы строителей Храма Соломона. И не к той, которая вдохновляла итальянского патриота Гарибальди. И вовсе не к той, в которой великим магистром был принц Кентский. Синдона был членом ложи «Пропаганда-2», или «П-2», и великим магистром в ней был Личо Джелли.
Джелли родился в центре Италии, в Пистойе, 21 апреля 1919 года. Формальное образование для него завершилось в тот день, когда подростка выгнали из средней школы. Одна история, относящаяся к его школьным годам, дает представление о рано пробудившихся в мальчике коварстве и хитрости необычного рода. В классе Джелли один ученик выделялся ростом и физической силой. Многие им восхищались, другие боялись. Однажды Джелли украл у него сверток с завтраком, а когда поднялась суматоха, то сказал ему: «Я знаю, кто украл у тебя еду, но не хочу, чтобы он попал в беду. Пропажу поищи под третьей партой». С того дня силач стал другом Джелли и его защитником, а Джелли начал совершенствоваться в искусстве манипулирования людьми. К 17 годам он уже питал ненависть к коммунизму, которая могла бы сравниться разве что с ненавистью царя Ирода к Вифлеемским младенцам. Вместе с братом он вступил в отряд итальянских «чернорубашечников», и они воевали в Испании против коммунистов на стороне Франко. Об этом периоде своей жизни Джелли говорил: «Я один вернулся живым».