Для такого неравенства были веские основания. В первые годы советской власти деревня не была ее надежной опорой. Хотя после подавления крестьянского восстания в Тамбовской губернии подобных массовых вооруженных выступлений не было, отдельные стычки с властью не прекращались. Не прекращались убийства сельских корреспондентов, членов сельсоветов. Лишь в декабре 1927 года Сталин смог констатировать, что партия наконец «добилась умиротворения деревни, улучшения отношений с основными массами крестьянства».
Однако, разрабатывая планы коллективизации, Сталин в своем выступлении 9 июля 1928 года на пленуме ЦК ВКП(б) произнес свою знаменитую формулу: «По мере нашего продвижения вперед, сопротивление капиталистических элементов будет возрастать, классовая борьба будет обостряться, а советская власть, силы которой будут возрастать все больше и больше, будет проводить политику изоляции этих элементов, политику разложения врагов рабочего класса, наконец, политику подавления сопротивления эксплуататоров, создавая базу для дальнейшего продвижения вперед рабочего класса и основных масс крестьянства».
Несмотря на провозглашенные руководством партии в 20-х годах лозунги «лицом к деревне» и «смычка с деревней», позиции ВКП(б) в сельской местности продолжали оставаться слабыми. Хотя свыше 80 % населения страны было сельским, а горожане составляли менее 20 % населения, подавляющее большинство ВКП(б) составляли жители городов. При этом доля крестьян в партии год от года сокращалась: в 1921 году — 26,7 %, в 1925 году — 24,6 %, в 1929-м — 19,4 %. Такое сокращение происходило прежде всего за счет того, что доля крестьян, вступивших в партию в годы Гражданской войны во время службы в Красной Армии, уменьшалась по мере роста числа городских рабочих после «ленинского призыва».
Выражая беспокойство в связи с этим обстоятельством, в октябре 1924 года Сталин признавал: «Есть тоненькая ниточка партийных ячеек в деревнях. Затем идет столь же тоненькая ниточка беспартийных крестьян, сочувствующих партии. А за ней тянется океан беспартийности, десятки миллионов крестьян, которых не связывает и не может связать с партией тоненькая ниточка беспартийного актива. Этим, собственно, и объясняется, что ниточка эта не выдерживает, рвется нередко, и вместо соединяющего моста образуется глухая стена между партией и беспартийными массами в деревне». На 1 июля 1929 года на 25 млн крестьянских дворов приходилось менее 340 тыс. коммунистов. В некоторых местностях одна партийная ячейка приходилась на три-четыре сельсовета. При этом 45 % деревенских коммунистов в 1929 году составляли либо колхозники, составлявшие меньшинство среди крестьян, либо городские рабочие, проживавшие в сельской местности.
Однако руководство партии считало необходимым руководить даже крестьянами-коммунистами из города. По этой причине в деревню постоянно направлялись большие группы городских коммунистов. После XV съезда партии на постоянную и временную работу в деревню было направлено около 11 тысяч партийных, советских и кооперативных работников. После ноябрьского пленума 1929 года в деревню было командировано еще 27 тысяч партийцев (их называли «25-тысячниками»), для того чтобы они возглавили создаваемые колхозы и МТС. В течение 1930 года в села сроком на 1–2 месяца было направлено около 180 тысяч городских рабочих. Получалось, что значительная часть из 340 тысяч деревенских коммунистов считалась партийцами, неспособными проводить политику партии в деревне самостоятельно без руководства коммунистов из города. В романе «Поднятая целина» Михаил Шолохов верно показал расстановку сил в казацком селе, где двумя местными коммунистами Разметновым и Нагульновым руководит рабочий-партиец Давыдов, приехавший из города.
Не умаляя энергии этих представителей динамичного рабочего класса страны и самоотверженности усилий профессиональных партийных работников, направленных в деревню, следует учесть, что эти люди, как правило, либо уже оторвались от крестьянской жизни, либо, будучи потомственными рабочими, никогда ее не знали, а потому им надо многому было учиться, прежде чем они смогли бы разобраться в сельском хозяйстве. В то же время в своем отношении к крестьянам они нередко вели себя как спесивые и самоуверенные менторы. Многие советские горожане, командируемые для проведения коллективизации, даже те, кто сравнительно недавно обрел городскую прописку, вели себя в деревне, как белые колонизаторы в краях, населенных дикими людоедами. Хотя многие из горожан лишь недавно стали атеистами, они видели в верности крестьян православной или иной церкви проявление диких суеверий и старались направить верующих на «путь истинный», закрывая церкви, мечети или иные помещения религиозного культа. Чтобы доказать нелепость религии, командированные горожане нередко открыто издевались над верой людей, снимая кресты с церквей или совершая иные кощунства.
Не скрывая своего отвращения к «отсталости» крестьянской жизни, многие горожане в то же время поражались в деревне обилию и доступности продовольственных продуктов, приобретение которых в городе требовало немалых трудовых усилий. Им казалось несправедливым, что средний крестьянин получает чуть ли не даром хлеб и молоко, мясо и рыбу, овощи и фрукты. Горожане спешили «восстановить справедливость», передавая продовольственные запасы отдельных крестьянских семей в коллективное владение и изымая из него максимум для поставок городу. Рабочим, командированным из центральных промышленных районов страны в Казахстан, казалось вопиющей несправедливостью, когда они обнаруживали, что чуть ли не каждая семья казахского скотовода владела большим стадом крупного и мелкого скота. Они стремились перераспределить этот скот в пользу колхозов или государства, не учитывая того, что каждая семья местного населения могла физически выжить, лишь имея такое стадо.
При этом горожане-коммунисты подводили под свои антикрестьянские предрассудки идейно-теоретическую базу в виде марксистских положений о превосходстве пролетариата как класса, не имеющего собственности, над крестьянством, как классом собственников. Они игнорировали специфику крестьянского труда и крестьянской культуры, сводили к минимуму роль трудовых усилий крестьян, их профессионального мастерства, их знаний природы в обеспечении их процветания, а различия в положении крестьян объясняли исключительно классовой борьбой. Поэтому зачастую мастера сельскохозяйственного труда, добившиеся немалых успехов прежде всего благодаря своим знаниям и трудолюбию, зачислялись пришлыми горожанами в «эксплуататоры», подлежавшие раскулачиванию и ликвидации как класса. Политика, проводившаяся на основе таких вульгарных представлений о крестьянстве, не могла не нанести огромный ущерб деревне.
Способы мышления времен Гражданской войны, характерные для многих членов партии, ярко проявились в их методах коллективизации. Как и во время Гражданской войны, страна разделилась на два лагеря. Правда, на сей раз вместо белых армий «армиям» пролетариата противостояли «кулацкие» семьи. Задача пролетарского лагеря состояла в том, чтобы одержать победу над богатыми крестьянами, покорив сельскую территорию страны, в которой те господствовали в хозяйственном отношении. «Боевые операции» против кулачества сопровождались созданием колхозов и совхозов на «освобождаемой» территории.
На покоряемой территории было «освобождаемое» население (бедняки). Здесь было немало и тех, кто готов был сотрудничать с наступающими армиями пролетариата (деревенские коммунисты, главным образом в колхозах; беспартийные сельские активисты Советов). Преобладание «пролетарских» сил над «кулацкими» позволяло им сравнительно легко «окружать» противника и брать его «в плен», а потому богатых крестьян арестовывали целыми семьями и направляли как военнопленных в места заключения. Середняки представляли собой то большинство населения страны, которое в ходе этой гражданской войны нередко колебалось между двумя противоборствующими сторонами и прежде всего страстно желало прекращения «военных» действий. Как и всегда во время любой гражданской войны, в отношении этого большинства проводилась политика угроз, чтобы добиться от него повиновения и исполнения общественно необходимой производственной и социальной деятельности. Как и всякая гражданская война, коллективизация сопровождалась многочисленными и ненужными жертвами, разграблением конфискованного имущества у кулаков, а часто бессмысленными разрушениями и жестокостями.