Часть правовых норм должна быть отражена в российском законодательстве.
Большая роль правовым вопросам противодействию биотерроризму придаётся в системе МВД России. Так, показательна кандидатская диссертация А. Е. Симоновой
«Международно-правовые аспекты борьбы с биотерроризмом» (специальность: 12. 00. 10 – международное право; европейское право), защита которой состоялась 27 сентября 2007 г. в Московском университете МВД России [87].
Автор данной книги выступил на этой защите в качестве неофициального оппонента.
В диссертационной работе, в частности, отмечены чисто национальные истоки для роста угроз биотерроризма: «Данная проблема актуальна для нашей страны, где после распада СССР система государственных предприятий, изготавливающих биологическое оружие, вышла из-под сферы государственного контроля. Многие из них пришли в упадок и перестали существовать, однако старые производственные мощности, квалифицированные специалисты и соответствующие знания и технологии частично сохранились и могут быть использованы для совершения террористических актов. Общее ослабление государственности, снижение эффективности государственного управления, сокращение ресурсного и кадрового потенциалов системы реагирования на чрезвычайные ситуации, деградация отечественной фармацевтической промышленности и ряд других факторов свидетельствуют о неготовности органов государственной власти России к отражению масштабной террористической атаки с применением биологического оружия» (Автореферат данной диссертации, 2007, с. 4).
Диссертант также отметила отсутствие в настоящее время специального международно-правового акта, регулирующего вопросы противодействия мировому биологическому терроризму. В приложении к диссертации приводится авторский проект «Международной конвенции о борьбе с биотерроризмом».
По версии А. Е. Симоновой, можно выделить 4 группы международно-правовых актов, регулирующих отношения по минимизации угроз биотерроризма: 1) борьба с международным терроризмом; 2) запрещение биологического и токсинного оружия; 3) охрана здоровья населения; 4) предупреждение и ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций.
Подобные международные конвенции и рекомендации, безусловно, важны и интересны для юристов, биологов и экологов. Однако решения военных, спецслужб и террористов по разработке использованию новейшего оружия принимаются исходя из других критериев (силы поражающего воздействия, селективности применения, ряда классических тактико-технических требований и характеристик, политической ситуации в мире и др. ).
В этой диссертации верно отмечается малый интерес США к разработке документов по возможному усилению международного контроля за «опасными» военными и гражданскими научными организациями (лабораториями), работающих в области медико-биологических исследований и коммерческих биотехнологий.
Правильно сделали политики США, которые не поспешили ратифицировать Конвенцию 1972 г. по запрещению биологического оружия.
На этом фоне все мы, военные эксперты, дипломаты, биологии, с восхищением смотрим на последние достижения американских и британских молекулярных биологов и биоинженеров.
Важно отметить достижения США абсолютного военно-биологического превосходства над прочим миром. По оценкам крупных российских биологов в части соответствующих НИОКР отрыв даже по отношению к Евросоюзу и Японии достигает 10-15 лет.
Именно потому скорая тайная многоэтапная биологическая война имеет практический смысл для военно-политического руководства США.
Но хватит ли им военно-политической воли?
Удастся ли преодолеть сопротивление ограниченных в своим миропонимании «борцов за права человека», сторонников «мирного развития цивилизации» и догматического исполнения «воли Бога» с его состраданием к бедным и униженным людям?
Посмотрим на то, что случится уже в ближайшие 5-10 лет.
«Консервативные позиции» ведущих американских политиков и военных в части выполнения многих международных рекомендации ООН особенно понятны автору данной книги: идеи международного контроля в сфере создания боевых биопрепаратов (оружия) – утопичны, поскольку решающей преградой для такого контроля являются национальные законы по защите государственной тайны. Однако, как показано в начале нашей работы, секретность информации и работ, а также использование новейших электронных систем охраны стратегических военных или научных объектов не может на длительное время исключить «утечки информации» при личных контактах специалистов или изложении фрагментов работ в научных журналах и на научных конференциях.
В этой связи американцы верно делают ставку на активизацию своей внешней разведки.
Россия нуждается в принятии ряда специальных оборонных и антитеррористических законов, особенно в ФЗ «О биотерроризме».
В части позиции № 9 встают более сложные и масштабные проблемы не столько выживания элитной части человечества, этого «Золотого миллиарда», сколько перехода цивилизационного развития на иной уровень социальных отношений и использования природных ресурсом нашего материального мира.
Это то, о чём сегодня думают философы, социологи и писатели-фантасты со своими «новыми социальными проектами» реформирования Цивилизации.
Как военные и спецслужбы разных стран мира, так и международные и национальные террористические образования для оправдания своей агрессии и жестокости должны иметь нужную «идеологическую платформу».
Речь идёт о понимании исторически обусловленной, но крайне жестокой геноцидной миссии в борьбе за биологическое выживания лучшей части человечества.
Над этими вопросами всё активнее бьётся мировая философская и военная мысль.
Примечательно, что в современной философии и социобиологии формируется понимание специфической этапности в эволюции развития общества и искусственного отбора. При этом выживают лишь те популяции, которым удаётся в критические моменты выработать новые социальные ограничители своих всегда диких природных врождённых инстинктов, включая размножение и воспитание детей.
Исторический анализ говорит о том, что периодически в обществе происходит внутренняя социальная расбалансировка «силы» и «мудрости» (по идеологии проф. МГУ А. П. Назаретяна). Это влечёт за собой всплеск экологической и/или геополитической агрессии на фоне роста общественной эйфории, ощущений вседозволенности и безнаказанности. Чуть позже следует надлом и разрушение социума. Общественная система со столетней или тысячелетней историей гибнет под обломками собственного декомпенсированного могущества [71, с. 159-160].
При искусственном отборе, однако, погибают не все.
Чем выше мощь производственных и боевых технологий, тем более совершенные средства культурной регуляции (т. е. ограничения и сублимации агрессии) необходимы для сохранения общества.
Эта гипотеза техно-гуманитарного баланса помогает объяснить тот факт, что человечество, всё глубже вторгаясь в естественные процессы, пройдя сквозь горнило бесчисленных кризисов и катастроф (теперь уже с использованием «генетической бомбы» против отдельных рас и народов), тем не менее, может продолжать существовать на нашей Земле на протяжении десятков и сотен тысячелетий.