– Невозможных вещей не бывает. Бывает только непонимание возможности. Третий вариант еще хуже! А что, если это не те конкуренты, которых вы знаете? Что, если это новая группа? Что, если здесь сейчас одновременно находится и вторая, и третья группы? И все готовы сделать друг другу гадость… Если бы знать, что мы ищем, я мог бы предполагать более точно.
– Деньги.
– Много?
– Много.
– Тогда, зная твоих соотечественников, я могу предположить наличие еще нескольких групп… И потому идти следует еще быстрее.
– Черт! – только и сказал Хамзат. – А твое сердце?
– Сердце работает, пока оно работает. Когда работать перестанет, ты заметишь.
– А если серьезно?
– А если серьезно, барахлить оно начинает, когда нервы шалят. На марше у меня нервы успокаиваются. Идеомоторный акт всегда успокаивает нервы. У всех. Это хорошее лекарство.
– Смотри… Сильно не усердствуй… – сказал Хамзат, чуть не сочувствуя – Разин уловил даже нотку симпатии в голосе боевика. И сразу же Толукбаев отстал, не настаивая больше на снижении темпа.
Только через час пути, когда отряд далеко растянулся по тропе, подполковник дал команду Кериму, который передал ее по цепочке следующему, а тот дальше:
– Привал – пятнадцать минут. Сгруппировать силы и незаметно проверить оружие. Незаметно… За нами следят…
Сам Керим – молодец. Выдохся и позеленел от усталости, но хватило характера от подполковника не отстать. И передав команду, сел там, где стоял, словно силы покинули его полностью. Но собой доволен.
– Оружие… – жестко напомнил Разин. Керим передвинул к себе автомат. Небрежно, чтобы якобы не мешал отдыхать. Автомат тоже снегом засыпало. Керим стряхнул снег и заодно опустил предохранитель. Передернуть затвор и поставить предохранитель на место – дело двух секунд. Исполнительность боевика Разин отметил еще раньше.
Хамзат подошел ближе. Остановился рядом с Керимом.
– Что-то заметил, подполковник? – спрашивает спокойно, никак не показывая опасений.
Разин ответил не сразу. Сначала осмотрелся. Внешне – невнимательно, просто любуясь пейзажем.
– Чужие посты впереди. По сторонам стоят. Дорогу не перекрывают. Менты. Это значит, основные силы дальше по тропе. Засада возможна. Но можно предположить и вариант худший.
– Что именно?
– Что они знают путь, которым мы идем. Посты с двух сторон. Пропускают нас посредине. Если сил у них достаточно, могут попробовать окружить. Слушать мою команду. Выполнять – кто хочет жить! – сразу.
Эти достаточно небрежные с профессиональной точки зрения посты – два человека справа и три человека слева – подполковник Разин заметил уже около пяти минут назад. Правые выше по склону, левые ниже. Маскируются неумело. Навыков откровенно не хватает. В такой обстановке надо тихо сидеть и ждать, когда весь отряд окажется в зоне видимости. Сидячего трудно вычислить. А эти перебегают от куста к кусту, от камня к камню, стремясь рассмотреть все раньше, чем позволяют обстоятельства. Или передвигаются параллельным курсом по более неудобной тропе. Надеются на плохую видимость. Серый облачный сумрак в таких случаях, конечно, может быть помощником, но у Разина слишком большой опыт, чтобы пропустить чье-то передвижение, ухваченное краешком глаза. Он полет птицы не оставляет без внимания. Людей тем более не пропустит…
Один за другим к ним подтягиваются другие боевики. Походка демонстрирует характерную «ватность» ног. То, чего Разин и хотел добиться. Последними идут министр со своими людьми. Шерхана Алиевича поддерживают с двух сторон. Ему без министерского транспорта трудно. Не привык. А уж темп держать – это вообще не для него.
Боевики собираются кучей.
– Так близко друг к другу не садиться… – командует Разин. – Рассредоточиться, иначе вас запросто перебьют тремя очередями.
Его слушаются.
– Отдыхать лучше всего лежа на спине, руки и ноги разбросить в стороны.
Опять слушаются. Выполняют. Авторитет спецназа даже среди боевиков велик.
Сам подполковник не ложится. Не потому, что не устал, а потому, что это знак. Минуту дышит полной грудью, легкие прочищая. Потом, посчитав, что знак уже должны были увидеть и на него отреагировать, осматривается, сняв с груди Керима бинокль и приложив к глазам окуляры. Любого противника вид бинокля в этот момент не должен смутить. Работать с оптикой на маршруте – это естественно, есть подозрения или нет их. Но и без бинокля Разин заметил, как старательно спряталась за кусты верхняя тройка. А куда пропала нижняя двойка? Их не видно. Так хорошо спрятались? Обычно менты не умеют этого делать. Хоть задница, но торчит и просит пулю. Но внизу спрятаться легче. Там есть деревья и кустов больше. Да и камни крупнее, валуны.
Только бинокль помогает заметить ногу, выглядывающую из-за черных, с проблесками слюды, камней. Нога неестественно вывернута. Лежать так – очень неудобно даже для пьяного. Нормальный человек так вообще не ляжет. И недалеко, поперек упавшего ствола старой ели, второй боевик. Бессильно свесил руки. Автомат из рук выпал. Голову не видно за кустом. Оно и слава богу – зрелище должно быть не из приятных. Подполковник знает, что Парамоша предпочитает стрелять в голову. Пуля, когда входит, оставляет дырку диаметром в девять миллиметров. Но когда выходит – отверстие солиднее. Если стреляют в затылок, от лица мало что остается.
Значит, ребята поступили правильно. Не пошли по следу основной группы, а подстраховали ее сбоку. Обратили внимание на дополнительные машины и сделали соответствующие выводы. И следят за своим командиром, чтобы читать принятые в группе знаки. Но заострять на этом внимание боевиков Хамзата нельзя. Они не ждут помощи. И в гордости своей могут ее неправильно понять. Потому подполковник перевел бинокль в другом направлении. Стал рассматривать дорогу впереди. Там сквозь снегопад чернеет лес в долинке с ручейком. Долинку предстоит пересечь, и что-то шевелится, перемещаясь, дальше и выше по склону, на который предстоит взобраться. Разин смотрит на часы. Время идет, и Парамоша со Стоговым должны успеть сменить позицию. И вообще пора двигаться, потому что приближается вечер. А вечером начнется самое интересное.
– Подъем. Минута до выхода. Размяли ноги.
И сам несколько раз приседает, показывая пример, хотя ему этого и не надо. Он не ложился на снег и не расслаблялся. Даже присесть не пожелал.
Но теперь примеру никто не следует, кроме Керима. Керим единственный – исполнительный. Остальные предпочитают слушать команды только тогда, когда это касается отдыха. Разин предвидел это заранее и потому сейчас улыбается. Неисполнительность чревата. Через несколько минут у кого-то начнет сводить ноги. Это проверено. Только Хамзат сейчас сможет идти так же, как Керим, потому что привал тоже провел на ногах. Идти, как подполковник, находящийся в предынфарктном состоянии, они все равно не смогут.